Перекрёстки Эгредеума
Шрифт:
— Э-э… Что?
Принцесса вздохнула, собравшись пуститься в нудные объяснения, но протяжный грохот прервал беседу.
Они с Хранителем разом повернулись к массивным воротам, объятым чудовищной метаморфозой.
Каменные блоки, точно кубики детского конструктора, отделялись от арки, обнажая непроглядный проход, устланный хладным дыханием тьмы, что медленно выползало наружу сиреневатым клубящимся паром. Отделялись — и застывали в воздухе.
Хранитель вскочил мгновенно, заслоняя собой Эмпирику — и застыл, выжидая, обнажив сияющий меч.
Из
Вторая же принадлежала демону Чиатумы.
— Это последний, — кивнул Ир-Седек, указывая на Хранителя.
Чёрная тварь в послушном безмолвии подняла клинок.
Эмпирика рухнула как подкошенная, схватившись за голову, пронзённую изнутри ослепительной вспышкой боли.
«Эгл-О Сцио Аш Эм Эрд! Тео Кетем», — пульсировала боль под гулкий бой барабанов в висках.
Лязг мечей резал по ушам, вспарывая сознание, выворачивал наизнанку, а ледяная тьма с ехидным фиолетовым отсветом подбиралась всё ближе, пока не накрыла собой растерзанный разум — с безвольным телом вкупе.
***
Гладкий холодный пол. Чёрный, непроглядно чёрный — Эмпирика знала, не открывая глаз. Она чувствовала себя премерзко, как бывает, когда вынырнешь из мутного забытья в прозябшую круговерть лихорадочного бодрствования: с разбитым телом, с раскалывающейся головой, с тошнотворным терзанием в сведённой судорогой груди.
Не открывая глаз, она точно знала, что уже была здесь. И не раз.
Сумрачный Зал Потерянных Душ, чьи полупрозрачные стены и своды из зеркального камня теряются в туманном полумраке. Фиолетовые отблески на чёрном полу. Зыбкое пространство, полное безмолвных теней.
— Наконец-то, — высокий женский голос был холоден, как ушат студёной воды.
Эмпирика вздрогнула и огляделась: всё в точности так, как рисовало спутанное сознание, только в зияющей прорехе в полу вихрем закручивалась фиолетовая бездна, которой обрывается это странное помещение, лишённое части стен. Вершина башни, обнажённая перед нездешним мраком, окутанная беззвёздной тьмой, овеянная потусторонними ветрами, вырывающимися с изнанки бытия. А рядом, прямо над принцессой, высилась зловещая фигура, в облике которой отдалённо угадывались знакомые черты.
Лагнария!
Но, Предвечный Свет, что сделалось с ней? Теперь вместо миловидной светловолосой женщины это был чудовищный морок с мраморным лицом, растерзанный призрак в изорванном плаще.
— Предательница, — вырвалось у принцессы. — Поглядел бы на тебя Фрагилий!
— Фрагилий? Да, он всё же узнал истину. Но не понял её. И не поверил. Он собирался запретить не только посещать Игнавию или принимать её гостей на других островах, но даже упоминать о ней в праздных беседах. Как некогда это сделал Теотекри… Разумеется, я не могла этого допустить.
Ты всё ещё не понимаешь? Ведь это я написала ту книгу. И знаешь что? Я сделала это для тебя. Это, можно сказать, дорожная карта, без которой путь до Аш-Таше затерялся бы в ворохе путаных вероятностей: в болотах безвременья, в туманах беспамятства. Ты заплутала бы на бесчисленных перекрёстках, не найдя нужный.
А
«Великие солнца, она безумна! Хотя чего ещё ожидать…»
— Отнюдь. Теперь я вижу всё яснее, чем когда бы то ни было. Теперь мой разум свободен от лживых догматов, как и планета, лишённая Пояса Феоссы. Ты чуть-чуть поторопилась, а так бы увидела, каким дивным фейерверком обрушился последний мост — меж Канумом и Агранисом.
— Мятеж на Рат-Уббо — дело рук Ир-Птака, — догадалась Эмпирика.
Ведь с прекращением шахтовых работ мосты потеряли силу — энергию Мерры, что собиралась на полюсе.
Лагнария усмехнулась:
— Вернейшие слуги Радоша. Их хрупкий разум оказался лёгкой мишенью.
— Но зачем?
— Вера. Будь то вера во всемогущество Радоша или в законы, навязанные им миру, — нерушимая вера возводит прочнейшие стены, скрывающие подлинную реальность. Как и мосты Пояса Феоссы, так и догмы Эгидиумов — её основания. Их необходимо было разрушить. Остановить поток энергии Мерры, сковавший планету красочной, но лживой иллюзорностью, посеять смуту среди пытливых умов, заставить их сомневаться…
— …чтобы вернуть Эгредеуму облик, знакомый Народу Звёздного Пепла. Облик потерянного Аш-Мара.
— Уничтоженного.
— …ашами. В ходе их противоестественных экспериментов.
Невесёлый смех зазвенел осколками льда:
— Ты так думаешь, Эмпирика? Что если я скажу тебе, что это был Радош? Из-за его возмутительного неверия собственным глазам, из-за его нежелания принять истину — подлинную истину Предвечной Тьмы, — всё пошло прахом. Проклятый лицемер, ведь он был одним из них, он стоял там вместе с четырьмя другими Творцами, из которых только Ир-Птак оказался верен своей Покровительнице — той, что хранит неисчерпаемый кладезь мудрости.
— …зло не может быть мудрым, — пробормотала принцесса.
Лагнария ледяной рукой вцепилась в безвольное запястье и рывком подняла её с пола.
— Сейчас не время для пустых рассуждений, из которых самое глупое — о добре и зле. Ничто само по себе не бывает ни злым, ни добрым. А теперь тебе надлежит исполнить предназначение.
Эмпирика непонимающе уставилась на неё.
— Освободить Ир-Птака.
Доверься мне, больно не будет. Ведь он — в твоём сознании. Позволь себе верить в то, чего ты так отчаянно боишься. Ведь это не его чары, не чужая злая воля, а твой гнев, твоя обида, твоя жажда мщения. Ты сама всё это сделала, хоть и не позволяешь себе в этом признаться. Так не бойся же! Пусть восторжествует справедливость, пусть последние обрывки древней лжи сгинут из этого мира!
— Ты безумна, — в ужасе прошептала Эмпирика, — как и Ир-Птак. Я не позволю ему снова завладеть моим разумом.
— Глупая, — мягко рассмеялась Лагнария, — ведь на дне твоего разума сокрыто то, что даёт ему силы существовать.
Мутная волна тошноты. В глазах темнеет. Надрывный вздох-вскрик:
— Хватит! Если и так, ему не победить.
Эмпирика невольно попятилась назад, оказавшись в опасной близости от прорехи в полу. Фиолетовый вихрь вырвался из бездны, затягивая Эмпирику в себя. В чёрной пустоте, окутавшей башню, взвыл далёкий ветер.