Перекресток Теней
Шрифт:
– Если честно, я думал об этом меньше всего, - ответил Венсан.
– Мне доставались весьма ответственные должности в Ордене, было просто некогда предаваться лирическим воспоминаниям...
– Вот-вот, и у меня то же самое... Я писал тебе когда-то.
– А я тебе.
Они помолчали, потом Венсан спросил, будто спохватившись:
– А кто посвящал тебя в рыцари, кто принимал в Орден? Может быть, я знаю этого человека.
–
– Странно...
– протянул Венсан.
– Я был довольно близок с ним, особенно в последние годы. Но он никогда даже не обмолвился о тебе...
– Может быть, у Жака де Моле были на наш счет особые планы?
– Ты думаешь?
– Не исключаю.
– Как бы там ни было, теперь мы сами будем решать свои судьбы, - заключил Венсан.
– И судьбы тех, кто нам близок и дорог.
– Ребекки и той девушки?
– Ее зовут Эстель. Это дочь Ребекки.
– Дочь? Ты уверен?
– Да, уверен.
– И сколько же ей лет сейчас?
– Девятнадцать, Северин, девятнадцать!
– Постой, это что же получается, Ребекка была беременна, когда...
– Да, брат, именно так! Она призналась мне, а я рассказал об этом отцу. Если ты помнишь, я, так же, как и ты, очень любил Ребекку, но побоялся просить у отца благословения для себя и попросил его для тебя. Но ты же знаешь нашего отца! Он просто рассвирепел, он метал молнии и громы! У нас был долгий разговор, Северин, поверь. В конце концов, я согласился с отцом. А дальше ты знаешь.
– Но почему я ничего об этом не знал тогда?
– Ты был поглощен своим богословием, а Ребекка любила тебя и не хотела навредить. Поэтому она призналась именно мне, полагая...
– Не продолжай!
– Северин поднялся с кровати, сделал несколько шагов по комнате.
– Почему ты сам не рассказал тогда мне?
– Если честно, я боялся, что ты можешь наделать глупостей.
– И поэтому ты позволил, чтобы Ребекка ушла?
– А ты бы смог повлиять на волю отца? Или ты не помнишь наши семейные правила?
– А честь женщины? А справедливость, Венсан?
– В тот момент мне была дороже честь семьи. Да, Северин! Возможно, я поступил подло по отношению к женщине и к тебе. Возможно, я буду за это наказан - там, на небесах. Я уже просил прощения у Ребекки, просил в письме прощения и у тебя. Поверь, мне было непросто жить с этим. Вступление в Орден, полагал я, как-то залечит рану, выветрит из головы воспоминания...
– А каково было мне, оставшись в доме, постоянно думать о том, что лишь вчера в этой комнате мы вместе с Ребеккой смеялись, лишь неделю назад играли в прятки в саду, несколько дней вместе сочиняли рондо? То и дело мне слышался отовсюду ее звонкий голос...
Венсан обнял брата за плечи, прижал к себе. Потом спросил тихо и проникновенно:
– Ты любишь ее до сих пор?
– Не знаю...
– Она, наверное, колдунья, брат. Ей удалось свести
– Она не колдунья, она... богиня, брат...
– Вот ты и ответил на мой вопрос. А что бы ты сделал тогда, если бы всё узнал?
– Я бы ушел вместе с нею! И будь что будет!
– А вот и глупость! Тогда это была бы глупость, разве не так, Северин?
– Возможно. И каждый из нас прожил бы иную жизнь...
– Да, ты прав, - задумчиво сказал Венсан.
– И в этих иных жизнях мы могли бы уже никогда не встретиться. Но случилось то, что должно было случиться, что было написано в наших книгах судеб. И лишь теперь, после стольких лет разлуки и скитаний, мы вместе, мы снова все вместе, и должны сделать так, чтобы нам всем было хорошо в этом мире. Ты согласен?
– Согласен.
– И мы с тобой не будем соперниками, брат? Как не были соперниками тогда...
Северин поднялся, задумался, долго глядя в окно на проснувшуюся улицу. Потом вдруг резко повернулся к Венсану.
– Они знают?
– спросил он.
– Я имею в виду женщин...
– Они знают то, что должны знать, - ответил Венсан и опустил голову. Потом добавил с грустью: - И она по-прежнему любит тебя, брат...
***
Венсану де Брие за завтраком досталась роль пассивного наблюдателя. В центре внимания, и это было неудивительно, оказался его брат. Обе женщины не сводили с него своих бархатных черных глаз, только наполнены эти взгляды были по-разному. Ребекка не могла скрыть внутреннего ликования и восторга, Эстель проявляла довольно сдержанное любопытство.
По этой же причине и беседа между ними разделилась на два на первый взгляд не связанных между собой диалога: Ребекка, пронесшая свою любовь через десятилетия, наслаждалась теперь обликом и голосом Северина, Эстель же, будто не обращая на них внимания, разговаривала с Тибо, приютившимся на краю стола.
– А почему ты вернулся без Луи?
– спросила она.
– У него отдельное поручение от дяди Венсана?
– Нет, что ты!
– уверенно ответил Тибо.
– Просто Луи решил вернуться не сюда, а к своей прежней жизни. Всю дорогу он жаловался на то, что ему трудно, что он сильно устаёт в поездках, что не привык подчиняться кому бы то ни было и хочет снова стать вольной птицей.
– И что? Дядя Венсан отпустил его?
– Как видишь, Эстель. У нас был договор: после поездки в Англию хозяин отпустит Луи.
– Это правда, дядя Венсан?
– не унималась девушка.
– Что?
– переспросил де Брие. Он был рассеян, чего раньше за ним не замечал никто. Он не мог собрать вместе даже несколько коротких мыслей: они разлетались от него, они ускользали, как бабочки ускользают от сачка энтомолога.
– О чем вы?
– Это правда, что вы отпустили Луи?
– Да, правда.