Перерождение
Шрифт:
Прежде чем Билли ответила, вмешался Холлис.
— Боюсь, Майкл, ты действительно путаешь. В грузовик тебя затащил я, а отель к тому времени уже пылал. Вот здесь у тебя нестыковка!
— Но… — Майкл остановил взгляд на мужественном подбородке Джуда. — Говоришь, вы в убежище сидели?
— Да, именно.
— Неподалеку от «Милагро»?
— Ну да, в трех кварталах. — Джуд снисходительно улыбнулся. — Знаешь, дружище, вообще-то от добра добра не ищут!
Майкл зарделся, почувствовав себя в центре внимания. История Джуда была самой настоящей липой, это сомнений не вызывало. Кто среди ночи покинет укрепленное убежище
— Ну, я не знаю! — громко сказал он. — Наверное, впрямь путаю! Если честно, в голове у меня полный бардак!
— После длительных периодов бессознательного состояния такое бывает, — кивнула Билли. — Надеюсь, через пару дней все нормализуется.
— Билли права! — сказал Питер. — Давайте запасемся терпением и дадим Майклу отдохнуть. — Он повернулся к Холлису. — Ольсон обещал показать нам поля. С удовольствием посмотрю, как у них хозяйство организовано!
— Кто такой Ольсон? — спросил Майкл.
— Ольсон Хэнд здесь за главного. Ты с ним скоро встретишься. Холлис, ну что, пойдем?
Здоровяк Холлис растянул губы в улыбке.
— Конечно!
Все собрались уходить, а Майклу осталось лежать в одиночестве и ломать голову над странной ситуацией. В последний момент Сара метнулась к кровати и под пристальным взглядом Джуда, застывшего у ширмы, взяла брата за руку и поцеловала в лоб. Надо же, она ведь много лет так не делала!
— Я рада, что тебе лучше! — шепнула Сара. — Пожалуйста, думай лишь о своем выздоровлении, ладно? Мы очень этого ждем!
Майкл закрыл глаза и обратился в слух: шорох удаляющихся шагов, хлопок двери… На всякий случай он выждал еще минуту — все, теперь он точно один. Лишь тогда Майкл разжал ладонь и прочел записку, которую ему тайком вручила Сара: «Ничего им не говори!»
Упомянутый Питером праздничный ужин состоялся накануне, то есть на третий вечер после прибытия в Гавань. Гостям предоставили шанс встретиться со всеми жителями сразу. Почему-то увиденное и услышанное вызвало подозрения.
Во-первых, Ольсон заявил, что в Гавани нет вирусоносителей. А ведь Лас-Вегас, лежащий на сто миль южнее, буквально кишел ими. От Джошуа-Вэлли до Келсо члены отряда добирались по такой же местности, и пикировщики преследовали их без особых проблем. Как отметила Алиша, запах большого стада разносится ветром на многие мили, а Гавань окружает лишь металлический забор, не способный выдержать серьезную атаку. Ольсон сам говорил, что помимо огнеметов оружия у них нет. Дробовики превратились в бутафорию: патроны расстреляли десятилетия назад.
«Сами видите, мы живем мирно», — сказал тогда Ольсон.
Таких, как Ольсон Хэнд, — наделенных властью и при этом начисто лишенных мании величия, — Питер еще не встречал. Помимо Билли и Джуда, которые считались его помощниками, и водителя грузовика, того самого, что привез членов отряда из Вегаса — Гас отвечал за всю технику, — никакого руководства в Гавани не было. Командиром Ольсона никто не называл, его просто считали главным, и все. Тем не менее своими полномочиями Ольсон не кичился, разговаривал спокойным, порой даже
Историю Гавани Ольсон рассказал гостям сразу же после их приезда. Случилось это в больнице, где за Майклом ухаживала дочь Ольсона Мира, тоненькая, как тростинка, девушка с полупрозрачным ежиком коротко стриженных волос. На подопечного Мира смотрела с немым обожанием. Членов отряда на носилках принесли в больницу, раздели и вымыли. Вещи сперва конфисковали, но пообещали вернуть все, кроме оружия. С характерной для себя мягкостью Ольсон объяснил: если гости решат продолжить путь — а он искренне надеялся, что они останутся, — то получат винтовки и ножи обратно, но на территории Гавани оружие носить запрещено.
Сам Ольсон пошутил, что у Гавани темная история. Мол, существует столько версий, что никому не известно, где правда, а где вымысел. Тем не менее во всех вариантах присутствуют и общие моменты. Например, первыми жителями Гавани считают беженцев из Лас-Вегаса, приехавших в последние дни войны. Намеренно ли они сюда попали, понадеявшись на крепость тюремных стен, или просто остановились по пути в другое место, никто уже не помнил. Пикировщиков в Гавани не было никогда: негостеприимная пустыня оказалась для них непреодолимым препятствием. Беженцы решили, что жалкое существование среди песков куда лучше вируса, и осели в Гавани. Тюремный комплекс состоял из двух отдельных заведений: непосредственно тюрьмы «Дезерт-Уэллс», где обосновались первые поселенцы, и Коррекционного лагеря, исправительно-трудовой колонии общего режима для малолетних преступников, где ныне жили их потомки. Источник, в честь которого назвали тюремный комплекс, обеспечивал водой для полива и помогал охлаждать некоторые здания, включая больницу. В самой тюрьме поселенцам удалось разыскать почти все необходимое для жизни, вплоть до оранжевых костюмов, которые многие носили до сих пор. Все недостающее добывали в городах к югу от Гавани. Нелегкая жизнь поселенцев порой превращалась в борьбу за существование, зато не надо было бояться вирусоносителей. Долгие годы поселенцы высылали отряды, надеясь найти уцелевших людей и привезти в Гавань. Поначалу спасательные рейды имели успех, но с тех пор прошло много лет, и стало ясно: искать больше некого.
— Именно поэтому ваше появление мы считаем чудом! — мягко улыбнулся Ольсон, и его глаза заволокло слезами. — Восемь уцелевших — это самое настоящее чудо!
Первую ночь друзья провели в больнице с Майклом, а наутро их перевели в шлакобетонные бараки на окраине Коррекционного лагеря, окна которых смотрели на пыльную площадь с пирамидой старых шин посредине и металлическими бочками по краям — в них сжигали горючие отходы. За площадью виднелись другие бараки, очевидно, пустовавшие. Здесь беглецам предстояло жить три дня в полной изоляции: для всех приезжих действовал обязательный карантин. Об удобстве мечтать не приходилось: на семерых — два барака, в каждом стол, стулья и койки; пол под ногами скрипел от песка; жара, духота и грязь.