"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
— А ведь и вправду айсерм… — Зина поежилась. — И ребят что-то нет и нет… Не заплутали бы в темноте.
— Не заплутают, я видел, как Семен… — начал было Русик, но закончил иначе. — Да лежи уж ты! — отвлекся он на Буратинчика: тот вновь куда-то засобирался, неугомонный.
— А ведь это фламинго, да? Никогда их не видел… Какие ж красивые…
— Лежи, бля!!
Зина поднялась, направилась к выходу — согнувшись, осторожно перешагивая через лежавших,
— Ты куда? Зачем? — всполошился Гося.
— По делу надо.
— Какие еще дела?!
Люсьена, разумеется, смолчать не смогла:
— Хорошо воспитанные мальчики, Госенька, не спрашивают у девочек, по каким делам те отлучаются!
— Где ж ты была, когда я был мальчиком… — негромко проворчал Гося, но связываться с Люсьеной себе дороже, и развивать тему он не стал.
У выхода висел «Вечерний Отортен», пришпиленный к брезенту булавкой. «Обидно, наверное, Русику с Юркой, — подумала Зина, — старались, рисовали, шутки придумывали — и хоть бы кто улыбнулся. Хотя Юрке не обидно, ему ни до чего дела нет… Что ж с ним такое стряслось-то?»
Снаружи похолодало еще сильнее. И ветер усилился. Где ж мальчишки-то? Неужели действительно бродят в темноте с вязанками, не могут найти палатку?
— Коля-а-а-а-а! — крикнула Зина. — Семе-о-о-о-н!
Поняла, что занимается зряшным делом — ветер уносил и глушил звуки. Не услышат, хоть укричись тут…
Она всматривалась в темноту, пытаясь понять, с какого примерно расстояния можно разглядеть темный силуэт палатки, и сообразила: парни могут пройти в какой-нибудь сотне метров — и не заметят.
Достала из кармана плоский фонарик, включила. Отогнула пружинный зажим и укрепила фонарь на конек палатки — так, чтобы светил вниз по склону. Гося будет разоряться из-за потраченной батарейки, ну и пусть. Зато парни не промахнутся.
Она торопливо нырнула обратно в палатку. Там тоже не Африка, уверениям Буро вопреки, пар изо рта так и валит. Но хоть ветра нет.
Что ее фонарь укажет путь к палатке не Семену с Колей, а совсем другим людям, Зина не догадывалась.
Он искоса поглядывал на Колю: как тот рубит пихты, как, передав ему топорик, отсекает финкой ветви, как укладывает стволики в кучу… Что-то с ним не так. Движения резкие, дерганые, да и разговаривать начал странно. Но вроде в Африку пока не собирается, и то хлеб.
— Хорош, Колюнь! И так-то едва донесем.
Пихтовые стволики уложили в две охапки по уму: в каждой половина дров комлями в одну сторону, половина в другую — нести будет удобнее. Семен перевязал обе потуже, затем присел на одну.
— Передохнем чутка. Загонял ты меня, Колюнь, что-то. Старею, видать…
Коля не стал возражать, плюхнулся на другую
— Сёма… давно вот… ты вот золото… да?
— Что «да»? — не понял Семен.
— Ну вот… ты же… да?! Золото — да?!
— Я золото не ношу. Как по мне, так мужикам не к лицу.
— Нет же! — Коля аж застонал от того, что туповатый Семен не может уловить его мысль. — Золото себе — да?!
— Хм…
Коля хотел сказать что-то еще, но тут донесся какой-то слабый крик. Кричали на склоне, где-то недалеко: в такой ветродуй далекий крик попросту не услышать.
…Кое-как, на пределе видимости, удавалось разглядеть три темные фигуры. Ветер дул удачно, с той стороны, но слов на таком расстоянии все равно было не разобрать — понятно лишь, что говорят, и не более того.
— Охота, да? — спросил Коля в прежней своей бессвязной манере, но теперь Семен его понял.
— Может, и охотники… А может, и нет. Ну, как зеки в побег наладились? Не стоит им до поры показываться. Поглядим. Может, и к лучшему, что мы не в палатке сейчас.
Коля тем временем завел прежнюю песню:
— А если золото… да?
Семен мысленно сплюнул и перестал вслушиваться в бессвязное бормотание.
Сашке приспичило отлить.
— Крикни там пару раз, — напутствовал его Гося.
— Угу.
— Где вот эти придурки бродят? — риторически спросил Гося. — Может, думают, что мы все бросим и разыскивать их побежим?
— По уму, если через полчаса так и не вернутся, то надо идти искать, — сказал Русик. — Вдруг ногу кто из них подвернул, а другой его дотащить не может? Да лежи ты! Это я не тебе.
— Ты видел, что снаружи творится? Их не найдешь и сам заблудишься.
О чем они говорили дальше, Сашка не слышал, выбрался наружу.
На коньке палатки горел фонарь. Так вот зачем выходила Зина… Молодец, хорошо придумала. Он протер снег, налипший на стекло — свет стал ярче.
Затем он сделал то, зачем вышел, что в брюках-комбинезоне не так-то быстро и просто. Вышел лишь в шерстяных носках — ноги уже начали чувствовать холод. Заспешил было обратно, но вспомнил, что обещал покричать, и завопил во всю мочь:
— Эге-ге-гей!!! Вы где-э-э-э?!!
Ответа не ждал, но тот прозвучал совсем рядом, за спиной.
— Не блажи, Санек, здесь мы. Ехали мимо, решили заглянуть по-соседски.
Голос ни Коле, ни Семену не принадлежал, но все же показался смутно знакомым.
Человек воткнул лыжи в снег, подошел поближе, оказался в круге света. Еще двое остались чуть в отдалении.
— Боро… — изумленно начал Сашка, а закончил еще изумленнее, — а где твоя борода?
— Вот не поверишь… в карты проиграл. Ночь неудачная выдалась, ну, не шла карта, все спустил. Хоть задницу на кон ставь. Поставил бороду на фарт. И что ты думаешь? Прикупил десятку к тринадцати! Вот как бывает.