Перейди за Иордан. Судьба сильной женщины на переломе эпох
Шрифт:
Когда Аля опустила руки, это была уже как будто другая девочка – осунувшаяся и повзрослевшая.
Война
Папа с алей после поездки в Москву вернулись домой. Папа был счастлив – его работа была высоко оценена и ему присудили ученую степень. Он все время что-то напевал или рассказывал маме о докладе, о знакомых в Москве, о том, какая Аля самостоятельная, как она сначала все время играла во дворе, а потом освоилась и одна ездила на Сельскохозяйственную выставку и целыми днями бродила по павильонам.
Шел июнь 1941 года.
У мамы с папой был отпуск. Всей семьей они ходили в лес, читали вслух,
Было воскресенье. К обеду приехал кто-то из друзей. Потом сидели в беседке, слушали музыку, а когда немножко спала жара, пошли купаться. На берегу было весело, шумно и очень празднично.
По ежевичной тропинке к морю быстро спускалась няня, тетя Надя. Она подошла прямо к маме: «Валентина Ивановна, война…»
– Что вы, Надя, какая война! Может быть, что-то спутали?
Но кто-то еще пришел с той же новостью. Все столпились, говорили наперебой, а потом стали собирать вещи и расходиться по домам.
Война… Как это?.. Что это?..
Эти вопросы все задавали и себе, и друг другу. И думали о том, как же теперь жить, ведь пришло что-то непонятное и страшное.
Дома все время был включен радиоприемник. Говорили как-то тихо, растерянно. Тетя Надя часто всхлипывала, гладили дочку Ирочку, и Алю, и даже бойкого Мишу. Он тоже присмирел, жался к маме и не хотел кушать.
Наутро папа с мамой уехали на работу. Все шло как обычно. Но через несколько дней в доме появилось новое животное, корова. Звали ее Красуля, и был у нее один рог обломан, а другой кривой. И была она бодучая. Для нее быстро пристроили к флигелю сарай. А еще через несколько дней появились два розовых поросенка, которые стали жить вместе с Красулей в отгороженном углу сарая.
Каждый день нужно было пасти поросят, и это было поручено Але и Мише. Но так как Миша был младший, то приходилось в основном пасти Але. Она делала это исправно, хотя и было грустно в самое хорошее время, когда все купались, ходить вдоль берега по полянке и держать за веревки этих поросят. А они почему-то все время тянули в разные стороны, визжали и не ели траву.
Аля была натура деятельная, и такая работа казалась ей бессмысленной. И она решила: раз они тянут в разные стороны, то их веревки можно связать, и они будут тянуть друг друга и никуда не денутся. Так она и сделала – связала веревки крепким морским узлом и отпустила их. Ничего не изменилось – они также тянули друг друга в разные стороны и визжали. Ура! Аля бегом бросилась к воде. В это время она была очень довольна собой!
Она купалась и купалась до тех пор, пока на берегу не появилась тетя Надя с хворостинкой. Аля выскочила из воды, подбежала к няне и залепетала: «я сейчас, я иду…» Но хворостинка уже опустилась ниже спины, наказание состоялось, и девочка бросилась к поросятам. Бедные животные! они перепутались так, что их невозможно было распутать. Пришлось разрезать веревки и освобождать пронзительно визжащих поросят, которые совершенно обалдели и пытались удрать при первой же возможности. Аля вызволила сначала одного и отнесла его в сарай. Когда она вернулась за другим, то увидела, что он со всех ног удирает от дома, волоча за собой какой-то куст и целую охапку запутавшейся травы. Девочка бросилась за ним, догнала, наступила
– Прости меня, я, наверное, сделала что-то очень плохое…
– Плохое?! Да ты понимаешь, что идет война, что может наступить голод? Жить становится трудно, а ты бросила поросят, и они чуть не удавились. Хорошо, что я услышала их дикий визг. Ах, Аля, Аля! Ты уже большая девочка, а все как ребенок…
«Война… Голод… Поросята… А ты все как ребенок…»
А через месяц папу перевели работать в Ленинград, в институт нефти академии наук СССР, который занимался поиском новых нефтяных месторождений в стране. Мама с детьми остались в Сухуми.
В школе занятия шли вяло, в лапту играли как-то тихо, да и то не всегда. Дети рвались делать что-то важное, нужное для страны, и учеба не шла им на ум.
Тут стали поступать первые раненые. Их размещали в зданиях Синопа, где был научно-исследовательский институт. На уроках стали обучать санитарному делу – как делать перевязки, помогать врачам и раненым. Это было уже настоящее дело! Девочки все время после уроков проводили в Синопе, быстро и ловко обмывали, кормили и даже перевязывали раненых.
Весной 1942 года немцы пытались отрезать Черноморское побережье от России. Они заняли ряд перевалов Главного Кавказского хребта и старались пробиться к Черному морю по Военно-Грузинской и Военно-Сухумской дорогам. Но это им не удалось – там стеной стояли наши горно-альпинистские войска. И среди них был будущий муж Али…
Сухуми бомбили, главным образом нефтяные базы и вокзалы. Люди уходили в деревни. Город пустел. Продуктов не хватало. Папы не было. И сведений о нем не было. Поезда на Москву не проходили.
И вот летом каким-то чудом папа прорвался через страшные бомбежки Донбасса и Краснодара и приехал в Сухуми, чтобы забрать свою семью и вывезти ее через Тбилиси и Баку в Среднюю Азию.
Война… она изменила все…
Стой здесь!
Покидать дом было очень трудно. Никто не знал, что брать с собой, а собраться надо было очень быстро, потому что папа должен был возвращаться в Куйбышев, куда эвакуировали его институт нефти. Взяли одежонку, теплый шерстяной ковер, кое-какие продукты и маленький чемоданчик с чаем, ведь ехали в Среднюю Азию, где чай ценился выше денег.
Аля взяла два своих рисунка с видами моря, справку об окончании 6-го класса, записочку от Володи «я тебя люблю» и маленького медвежонка. Все остальное она увозила в своем сердце.
И вот уже переполненный поезд везет их в Тбилиси. Все время остановки, разъезды, тоннели. Наконец приехали. Стали в длинную очередь за билетами на Баку. Стояли день, стояли два – бесконечные списки, проверки, но, хоть и медленно, продвигались к кассе.
Маме до отъезда нужно было сходить в какое-то министерство, и она взяла с собой Алю. А папа с Мишей стояли в очереди.