Переживая прошлое 2
Шрифт:
– Ты дрался раньше? – спросил меня один. Ростом он был с меня, в черном спортивном костюме. Волосы русые, с веснушками, глаза зеленые.
– Нет, не дрался, – ответил я и, собственно, сказал правду.
– А драться-то умеешь? – спросил еще один, в черных брюках и темно-коричневой кофте с черным воротом. У него были черные волосы, карие глаза, и ростом он был повыше остальных.
– Да, умею, у меня дома есть книжки по дракам. Кунг-фу, джиу-джитсу, еще какой-то рукопашный бой.
Так, слово за слово, мне предложили подраться, а я, не совсем понимая, в чем дело, – ведь ни разу не дрался! – согласился. Ученики об этом перешептывались, а я сидел и чувствовал себя лишним. Мне казалось, я их уже знаю, будто они мне были знакомы, но между нами была какая-то пропасть. Они были другими, не как мои прошлые одноклассники. Было чувство, что я от них отставал в общении и поведении. Девчонки узнали о предстоящей драке и говорили
Утром следующего дня Олега отругали за желание подраться. Он валил все на меня, мол, я сам предложил, учительница ему не поверила, а я молча отсиделся. Мне было непонятно, почему он говорил, что я был инициатором, хотя, на самом деле, инициатором был он. Он лгал! Для меня это было чем-то парадоксальным. Еще удивительным для меня стало то, что здесь ученики не скрывали двойки. Если у нас это было позором и мы всеми силами старались это скрыть от других, закрыть рукой от соседа по парте, то здесь это было чем-то даже смешным. Я с соседом посмеялся насчет оценки, но внутри все еще был какой-то осадок напряжения. Это ведь была, мать ее, двойка!
После школы, уже за ее воротами, за мной уцепилась толпа ребят. Один из них был моего возраста, но из другого класса. Его заставили драться со мной. Он меня толкнул, я – его. Он вцепился, чтобы меня уронить, а я – в него. Мы вместе упали. Перекатились, ударяя друг другу по телу. Поскольку мне не хотелось драться, я не умел это делать и не знал, как это делается, и ни разу не видел в реальности, я использовал привычную стратегию поведения: если мне что-то не нравилось, я ревел. И я заревел. Он не отступался, и это меня взбесило. Я ведь реву! Какого черта он от меня не отстает?! Я же обижен, смотри! Отстань! Не трогай меня! Но он продолжал колотить мне по телу. Злость придала агрессии, и я начал его сильно толкать. Он отбежал, а я по стандартной звериной схеме хотел побежать за ним, но остановился, взял кусок сухого дерева и только тогда побежал с ним вслед за мальчишкой. Он увидел габариты угрозы, именно опираясь на общий объем, и это его напугало. Мы мыслили инстинктами в этот момент, и он не видел разницы между мной и куском дерева. Закричал, что не будет так драться. Что я с дрыном на него, и это нечестно. Услышав это, я бросил дрын, взял портфель и с демонстративной злостью пошел домой. Ко мне уже никто не приставал. Дома я сказал, что подрался и, в общем-то, вышел победителем.
– Молодец. Теперь будут меньше лезть, – ответил отец.
Для меня было непонятным поведение школьников. Я не вписывался в новое учебное заведение и не знал, как себя в нем вести, в то время как меня просто прощупывали и смотрели, кто я такой, как себя веду и какой я по силе в классе. Для детей это одна из самых базовых вещей: понять, кто пришел в класс. Я этого не знал, и рассказать мне об этом было некому. У родителей была куча других важных проблем: работа, починка дома, расстановка мебели, готовка, уход за скотиной и еще много разных дел. Выходные прошли в работе по дому. Нашей семье предстояло восстановить дом.
В понедельник после школы не было травли или очередных драк. Подавление было уже моральным. Я шел, а возле меня шла еще пара ребят.
– Ты никто. Просто тварь, – негромко говорил Олег, а я молча шел домой, но при этом слушал его и слова вызывали ретроспективную агрессию, которая была направлена вовнутрь. Она накипала. Пошли слезы. Но не от желания показать, что я обижен, а от разрушительной энергии, направленной на себя. Человек слушает то, что произносится полушепотом, и оно проникает глубоко внутрь. В данном случае медленно подавлялась неготовая к новым условиям несформированная личность, которую было легко сломить. Как себя вести, я не знал. Конфликты не переносил. Боль не желал терпеть. Но, в итоге, я с этим сжился. Подавление осталось, но бессознательное уже закрывалось от речи. Начала возникать дереализация, которая стала формой оберегания личности. Тело как-то себя вело, реагируя на ситуации, а я зрителем наблюдал за происходящим, словно запершись в другом мире, чтобы пережить происходящее.
Любой человек сказал бы: фу, да что за тряпка, как можно это терпеть, как можно так глупо себя вести и как можно позволять этому быть?! Это и правда было отвратительно. Это было обидно. И происходило, потому что я это разрешал. Давление не
Это продлилось до восьмого класса. Потом я нашел на сеновале стопку тетрадей, повязанную бантом с запиской «не забудь взять с собой». Позже узнал, что ее взял брат по случайному стечению обстоятельств, посчитав, что тетради принадлежали родителям, ведь текст был зрелым и сложным и он точно не мог принадлежать мне.
ГЛАВА X
Я прочитал сначала самое важное и был шокирован. Там было кратко описано про каждого человека в школе и других местах. Текст накладывался на мою реальность почти идеально. Придраться было не к чему. После важного я взахлеб прочитал все остальное. Безоговорочно поверил в написанное и даже нисколько не сомневался. Многое стало понятным, но и во многом стало стыдно за себя. За окном было лето, и у меня было время подготовиться к переменам в жизни, на которые я решился согласно тексту.
«В равной драке побеждает тот, кто сильнее характером и верит в свою победу. Это работает как между тренированными бойцами, так и в уличной встрече никогда не посещавших спортивных секций. Характер не рождается сам по себе – его создают. Самостоятельно! Кому-то его легче создать, кому-то сложнее, но именно он определяет будущую жизнь человека и его притязания на возможные перспективы. Но побеждать в драке не значит побеждать в жизни. В драке лишь проявляется отдельный аспект характера в тех или иных ситуациях. Сильный боец, в итоге, может не состояться в жизни и все потерять за мгновение, не встать с колен, один раз на них опустившись, а тот, кого всю жизнь били, а он терпел и сдерживался, может однажды захотеть изменить жизнь, и ему будет проще, потому что он будет иметь опыт поражения и потому не будет так сильно реагировать на неудачи из-за возникшего иммунитета. Так или иначе, все определяет характер. Когда человек решается быть сильнее, чем он когда-либо есть или был, несмотря ни на что, он преодолевает невозможное, даже не имея травмирующего опыта поражений».
Из прочитанного ранее я уже знал, что легче развить выносливость организма, чем вернуть упавшую уверенность в себе, в особенности, если пораженческая позиция была принята на годы. Это было связано с паттернами действий, которые стали, в определенной степени, стереотипами поведения на уровне безусловных рефлексов. Такое довольно трудно переделать. Именно поэтому труднее всего выходить из поражения, чем встретиться с новым соперником, который сильнее того, кто тебя однажды уже побеждал. Не говоря уже об устойчивой позиции проигравшего. Чтобы наработать характер, я тренировал выносливость, делая легкие постукивания кулаками по стене в одной позиции. Поначалу выдыхался и сдавался, но потом научился управлять дыханием и заставлять себя продолжать, через всхлипы и дрожания рук, пробуя разные комбинации и переводя себя в разные режимы. Я был подростком, и организм быстро адаптировался к нагрузке, которая не была для меня чем-то архисложным и непонятным. Я тренировался каждый день и постоянно повторял фразу, которая была написана в каждой тетради: «Я сильный! Я справлюсь! Я все смогу!». Даже когда я невыносимо уставал, фраза все равно звучала, несмотря на то, что я не воспроизводил ее намеренно в голове. Она стала мной. Я начал потихоньку верить в себя. А потом пришло время для нового шага: мне нужно было мысленно представить драку с обидчиком, который меня все это время подавлял. Нужно было тренироваться и думать о драке. Представлять различные варианты, и не только, где я побеждал, но и местами где проигрывал. Это позволяло организму перестроиться в безопасном для здоровья режиме. Нужно было разрушить рефлективный страх и подчиненность.
Поначалу у меня получалась какая-то ерунда. Но с каждым днем я переставал бояться и мог уже представить ситуацию почти реально, проигрывая разные варианты. Также в своих мыслях я синтезировал опыт с учетом типичной ошибки мысленного проигрывания драк: драка контактна и противник осязаем, то есть имеет вес, которого в фантазии нет. С этим было сложнее всего. В тексте было прописано, что при реальной драке сработает разрыв реальности с фантазией именно из-за веса, которого не было, и потому возвращается страх, который может привести к проигрышу. Поэтому в секциях тренировки без контакта малоэффективны, а с воображаемым противником – и подавно.