Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

хе-хе-хе… я не очень верю, хотя вашей рыцарской чести,

несомненно, представлялось больше случаев завязать с

ним знакомство.

– Дальше, мерзавец! И без твоей усмешки, или ты за нее

поплатишься!

– Слушаюсь, мой бесстрашный рыцарь, – отозвался

Двайнинг. – Так знайте же, у меня тоже есть тайный по-

собник, без которого мое искусство немногого стоило бы.

– Кто он, позволь узнать?

– Стивен Смазеруэлл, если угодно вашей чести, гор-

стяник56

Славного Города. Удивительно, как это вы, мой

благородный рыцарь, с ним незнакомы.

– А меня, подлый раб, удивляет, что ты не познако-

мился с ним при отправлении его профессиональной обя-

занности, – ответил Рэморни. – Вижу, нос тебе не обрезали

и уши не отсекли, а если и есть у тебя на плечах рубцы или

клеймо, так ты умно придумал носить камзол с высоким

воротом.

– Хе-хе!. Ваша милость изволите шутить, – сказал ле-

карь. – Я не как пациент свел знакомство со Стивеном

Смазеруэллом, а в порядке купеческой сделки: коли угодно

знать вашей милости, я выплачиваю некоторые суммы се-

ребром за тела, головы, руки и ноги тех, кто помирает при

содействии кума Стивена.

– Несчастный! – отшатнулся в ужасе рыцарь. – Ты по-

купаешь бренные останки смертных, чтобы творить кол-

довство и наводить порчу на людей?

– Хе-хе-хе!. Никак нет, ваша честь! – ответил враче-

ватель, забавляясь невежеством своего покровителя. – У

нас, рыцарей скальпеля, в обычае производить тщательное

56 То есть палач. Именовался так, потому что он среди прочих поборов брал в

свою пользу горсть муки из каждого мешка, принесенного для продажи на рынок.

рассечение трупов (мы называем это диссекцией): мы та-

ким путем исследуем мертвые члены и уясняем себе, как

нам поступить с тем или другим членом тела у живого

человека, когда он занедужил из-за ранения или по другой

причине. Ах, если бы высокородный рыцарь заглянул в

мою бедную лабораторию, я бы ему показал головы и руки,

ноги и легкие, о которых люди полагают, что они давно

гниют в могильной земле! Череп Уоллеса, украденный с

лондонского моста, сердце сэра Саймона Фрезера 57, не

боявшегося никого на свете, милый череп прекрасной

Мегги Лоджи*58…

Ох, когда бы только посчастливилось мне заполучить

рыцарскую руку моего многочтимого покровителя!

– Сгинь ты, раб! Ты хочешь, чтобы меня стошнило от

перечня твоих мерзких диковин? Говори прямо, к чему ты

клонишь? Каким образом твоя сделка с подлым палачом

может послужить нам на пользу или спасти моего слугу

Бонтрона?

–

Я это советую вашей рыцарской чести только на

случай крайности, – ответил Двайнинг. – Но допустим, бой

состоялся и наш петух побит. Вот тут нам важно держать

его в руках: пусть знает, что, если он не победит, мы

все-таки спасем его от казни – но только если он не скажет

на исповеди ничего, что бросит тень на вашу рыцарскую

честь.

– Стой! Меня осенило! – сказал Рэморни. – Мы можем

сделать больше… Можем вложить в уста Бонтрону слово,

57 Знаменитый предок Ловатов, повешенный и четвертованный в Хэлидон-хилле.

58 Красивая девушка, любовница Давида II.

которое будет не совсем приятно тому, кого я проклинаю

как виновника собственной моей беды. Пойдем в конуру

этого дворового пса и разъясним ему, как он должен себя

вести при всех возможных обстоятельствах. Уговорить бы

его на испытание гробом, и мы в безопасности – это ведь

только зря народ пугают. Если он предпочтет поединок –

он свиреп, как затравленный медведь, и, возможно, одолеет

противника, – тогда мы не только в безопасности, мы от-

мщены. Если же Бонтрон будет сам побежден, мы пустим в

ход твой фокус, и, если ты сумеешь чисто обделать дело,

мы еще продиктуем ему предсмертную исповедь и вос-

пользуемся ею (а как – я объясню тебе при следующей

встрече), чтобы ускорить месть за мои обиды! Все же ос-

тается некоторый риск. Допустим, наш бульдог будет

смертельно ранен на арене боя – что тогда помешает ему

выбрехать совсем не ту исповедь, какую мы хотим ему

внушить?

– Пустое! Лекарь уладит и это! – сказал Двайнинг. –

Поручите мне выходить его, дайте мне случай хоть раз

приложить палец к его ране, и я вам поручусь, он ничего не

выдаст.

– Эх, люблю, когда черт покладист и не надо его ни

уламывать, ни поощрять! – сказал Рэморни.

– Зачем? Я и без того рад услужить благородному ры-

царю.

– Пойдем, вразумим нашего пса, – продолжал рыцарь. –

Он тоже будет сговорчив, потому что, как истый пес, он

умеет отличить, кто кормит, а кто дает пинка, моего быв-

шего царственного господина он люто возненавидел за

оскорбительное обхождение и унизительные клички, ка-

кими тот награждал его. И я еще должен вызнать у тебя

подробно, какой уловкой ты рассчитываешь вырвать со-

баку из рук оголтелых горожан.

Оставим двух достойных друзей плести свою интригу,