Первая после бога
Шрифт:
– Так это авария? – догадалась врач.
Собственно, ей было глубоко плевать: авария это, нашествие гоблинов или очередная мировая война началась.
– Чем же вы тут занимаетесь?! – осуждающе поджала губки писака.
– Ну уж точно не журналистикой, – огрызнулась Кассел… и захлопнула рот.
Главврач боялся «плохой прессы» больше, чем собственной супруги. И правильно делал, между прочим. Так, как газетчики, никто нагадить не мог. Недаром же говорят, что можно исправить всё, кроме смерти и вышедшей в свет статьи. Даже если охрипнешь, доказывая в судах, будто
– Послушайте, – попробовала Дира снова, на сей раз ласково, – я действительно не располагаю информацией. Подойдите…
– Вы собираетесь скрывать от общественности факты? – сурово свела выщипанные бровки журналистка, грозно наставляя на врача портативный планшет, злобно помаргивающий изумрудным активированным кристаллом.
– Дева меня упаси! – обречённо вздохнула Кассел, судорожно соображая, на кого бы спихнуть активную.
Ни одна достойная кандидатура в поле зрения не попалась. А ведь где-то недалеко ещё и иллюзионисты бегали…
– Почему до сих пор не вывесили списки погибших и потерпевших? – потребовала ответа очкастая.
– Какие списки? – поразилась Дира. – Больные только начали поступать, и далеко не всех везут в наш стационар. А мёртвых опознавать ещё наверняка и не брались!
– Больные, значит? Факты мы всё-таки скрываем? Не солдаты, пострадавшие по халатности командования, а больные?
– Вы вот сейчас о чём говорите? – растерялась врач.
Хотя, конечно, теряться в такой ситуации себе дороже.
– И на чувства родственников вам плевать?
– А при чём тут чувства родственников?
– Почему списков до сих пор нет? – начальственным тоном рявкнула журналистка. – Почему раненные в коридорах лежат? Почему до сих пор не создан информационный центр?
– Про списки я вам, кажется, объяснила, – очень стараясь на крик не сорваться, прошипела Дира. – Если вам заняться нечем, то можете помочь. Составьте эти самые… – Кассел едва не подавилась, проглатывая рвущиеся наружу эпитеты, –… списки. Больные в коридорах ждут, когда освободятся смотровые и врачи. Или вы предлагаете их спрятать куда-нибудь? Про центр я вообще ничего не поняла.
– Вот они, чудеса бесплатной медицины, – скривилась очкастая. – Врачей нет, палат нет, до людей никому никакого дела нет. Пока пачку денег в карман не сунешь, на тебя даже внимания не обратят, так?
– Так, – согласилась Кассел. – Разрешите пройти. Иначе я охрану позову. Вы мешаете мне работать.
И Хаос с ней, с «плохой прессой». Пусть сочиняют, что хотят. А если начальству это не по нраву, то нужно было заранее озаботиться мерами предосторожности. В смысле тем, чтобы писаки ко всяким лишнеговорящим идиотам, типа нейрохирурга, не лезли. Ну а если не почесались, то получите! Сами виноваты.
***
Бардак, как и любой другой беспорядок, только прикидывается неуправляемым. Как в грудах раскиданной по комнате одежды человек сведущий моментально найдёт нужное, а профессиональная секретарша мигом отыщет необходимый
Только вот привлечь внимание, а уж тем более задобрить этих дам невероятно сложно. Спесивы и многое о себе мнят, как и положено настоящим Королевам. Зато зрение у них орлиное, сами всё увидят, если понадобится.
Вот и Дира не успела от журналистки отделаться, как старшая смены, заприметив неозадаченного работой доктора, засигнализировала, замахала руками – кричать бесполезно, всё равно за гвалтом не расслышат.
Пробраться сквозь вязкую, словно болото, толпу, дело непростое. Особенно когда тебя за руки, за подолы халата хватают, спрашивают, требуют чего-то невозможного. Кассел, наученная горьким опытом, только улыбалась, молча отдирая от себя чужие пальцы. Неудобно, неприятно, действительно не слишком сердобольно, а что делать? Каждый своим заниматься должен.
– Профильных для вас пока нет, – проорала регистратор, с трудом перекрикивая мужика, который с навязчивостью дятла требовал его к главному проводить. Кассел покосилась на настойчивого: глаза безумные, рожа драная, на щеке кровь запеклась. Нормально, подождёт и жить будет, коли на своих ногах стоит почти ровно. – Общих возьмёте?
Дира, в силу собственных лёгких не верящая, опять только кивнула. Регистратор, потеряв и к доктору, и к бубнящему всякий интерес, накинулась на заполошную рыдающую даму, громовым голосом требуя немедленно успокоиться. Дамочка, понятно, не успокоилась, но, икнув, замолчала. Тут-то мужик, добивающийся начальственного внимания, на пол и съехал – видимо, жило в нём чувство момента.
Конечно ничего умнее, чем падать в обморок в набитом слабо вменяемыми людьми зале он придумать не мог. Хочешь не хочешь, а пришлось доктору Кассел на колени вставать, осматривать страдальца, хватаясь за окровавленную небритую физиономию голыми руками, да истошно санитаров с каталкой к себе требовать.
– Я ведь говорил, что найду, – едва слышно прохрипел мужик, пока Дира осторожненько ему череп под грязным, слипшимся в колючки ёжиком ощупывала, да и приоткрыл мутные бесцветные глаза.
До этого доктор его не узнавала – в лицо смотрела, но не узнавала. А вот стоило веки приподнять и моментально признала.
– Март, Хаос тебя задери! Ты-то тут что делаешь?
Одно дело, когда перед тобой просто пациент, ни имени, ни фамилии которого не знаешь и знать не хочешь. Совсем другое, когда знакомый и не просто знакомый – коллега, рядышком у стола стоявший. Да и коллега – это тоже не всё. Ведь могло же у них случиться…
Тут-то адреналин на языке медью щипать и начинает, а желудок в комок сжимается. И руки действуют не так проворно. Действительно, Хаос всё забери!