Первые шаги
Шрифт:
— Разве я хочу жить презираемой, не первой, а последней? — громко спросила Калерия и покачала головой.
Смерть снимет грязь, оскорбление. Сергей не забудет ее никогда. Она отплатит своему мужу…
С лихорадочной быстротой принялась раскрывать ящики стола и в самом дальнем нашла маленькую капсулу.
— Вот! Глоток воды и покой. Будет больно им, а не мне…
Ей показалось, что мешают волосы. Схватила гребень, блестевший бриллиантами, торопливо сколола их, потом позвонила.
— Настя, принеси мне воды, — кинула
— Сейчас, барыня! — звонко ответила девушка и скрипнула дверью.
«Надо ей что-нибудь оставить на память, она не Марфа», — неожиданно подумала Калерия и, придвинув к себе шкатулку с драгоценностями, выбрала медальон, браслет, кольцо, прошептав: «А это Федосеевне», отложила кораллы.
Когда Настя подала ей стакан с водой, Калерия Владимировна позвала к себе девушку, сама накинула ей на шею медальон, защелкнула браслет и надела на палец кольцо. Девушка, обомлев от изумления, молчала.
— А это отдай Федосеевне от меня на память, — сказала Калерия и строго добавила — Ступай!
Настя выскочила из спальни, не помня себя от радости.
— Федосеевна! Вам барыня послала, а мне она сама надела на память! — закричала девушка, вбегая в кухню.
— Что? Что? На память?.. — проговорила стряпуха. И вдруг испуганно крикнула: — Бежи к ней, а я к хозяину! Беда ведь!
Настя побледнела и помчалась обратно. Федосеевна кинулась в кабинет.
— Сидор Карпыч! Скорей ступай к жене! Беда случилась, чует мое сердце, — отчаянно закричала она.
Савин сидел у стола, уронив голову на руки. Услышав крик стряпухи, он вскочил и бросился к дверям. У спальни увидел Настюшку, пытающуюся открыть дверь и вопившую:
— Барыня, милая барыня! Откройте!
Оттолкнув горничную, Савин нажал плечом на дверь и ворвался в комнату. Калерия полулежала в кресле, запрокинув голову. У ног ее валялся стакан, на ковре виднелось мокрое пятно от разлившейся воды и маленькая капсула. Он сразу все понял.
С усилием сдержав себя, Сидор Карпыч выслал женщин из комнаты — за врачом, принести спирту из буфета… Потом схватил капсульку и дневник, спрятал в карман, приподнял жену и положил на кровать.
— Калечка! Не вынесла горя и обиды, гордая моя! — шептал он, прижимаясь ухом к груди жены, словно надеясь услышать биение сердца.
Когда вошел врач, тело уже застыло, но Сидор Карпыч посмотрел с надеждой на врача: вдруг он ошибся, не то выпила Каля, может быть, ее можно спасти?..
Осмотрев умершую, доктор, глядя в глаза хозяину, значительно спросил:
— Вы знаете, отчего скончалась ваша супруга?
«Видно, меня подозревает, — мелькнула мысль у Савина. — Убил, может, и я, но не ядом…»
— Пока не знаю. Выслушайте горничную Калерии, с ней последней говорила жена, — ответил он, выдержав взгляд врача.
Врач повернулся к Насте.
— И как это дверь за мной захлопнулась, когда я в кухню к Федосеевне побежала, подарок передать, сама
Выслушав Настю, а затем и Федосеевну, врач с горячим сочувствием взглянул на Савина.
— Ничем не поможешь. Моментальный разрыв сердца. У Калерии Владимировны сердце всегда было слабое, я могу это подтвердить, — сказал он.
Врач был уверен, что именно такого заключения ждет миллионер. «Раз она сама отравилась, — а из рассказов служанок это ясно, — то… почему же не помочь умершей и живому?» — подумал он.
Женщины, громко причитая, выскочили из спальни.
— Спасибо, друг! Похороним ее по-христиански, а уж тебя поблагодарю, как не ожидаешь, — ответил Савин.
…Неожиданная смерть Калерии Владимировны помогла Никите Семеновичу Дорофееву стать компаньоном своего бывшего патрона.
Услышав о несчастье, Никита Семенович решил, что настал подходящий момент помириться с прежним хозяином, и немедленно направился к Савину с выражением сочувствия.
Сидора Карпыча он нашел возле гроба. Весь в черном, поникший и сгорбившийся, Савин не спускал глаз с застывшего лица жены. Взглянув с благодарностью на Дорофеева, он сказал:
— Семеныч, будь другом! Надо так схоронить, чтобы душа ее порадовалась, ничего не жалей, — и больше ни во что не вмешивался.
Дорофеев выполнил его просьбу и действительно по-хозяйски распоряжался на богатых похоронах госпожи Савиной.
— Коль не передумал, Никита Семенович, компаньоном моим быть, так пиши договор, — предложил ему Савин после похорон. — В горе моем другом ты мне был. Себя не забудешь, но и меня разорять не станешь, верю. Управляй всем, мне отдохнуть надо.
Скрывая радость, Дорофеев с сочувствием посмотрел на Савина. И то — отдых Сидору Карпычу нужен, даже седина в волосах показалась…
В тот же день, оформив компанейский договор, Никита Семенович важно воссел за дубовый стол хозяина, и по его зову влетел Митька с полным подносом…
А Сидор Карпыч, приготовляясь к отъезду, решил закончить два дела.
Первое было несложным — поблагодарить врача за то, что спас Калерию от посмертного позора. Савин сам съездил к нему на квартиру.
— Хорошо платила Калерия Владимировна за визиты, пока жила, а теперь обеспечила нас на всю жизнь, — сказал врач жене после его отъезда.
Второе дело для Сидора Карпыча было посложнее.
Стоя у гроба Калерии, он думал, кто же виновник ее безвременной, насильственной смерти. Вначале он винил себя и мучительно страдал от этого, но постепенно убедил себя, что убийца — Вавилов. Разве не мог понять этот пройдоха и плут, что ему, Савину, приятнее было быть обманутым, чем узнать горькую истину? Предатель из каких-то своих подлых расчетов сообщил ему правду и довел Калерию до самоубийства…