Пещера Рыжего монаха
Шрифт:
— Передам, обязательно передам! — воскликнул Федя, ликуя в душе — благо хоть имя выдуманного отца узнал.
— Да на мед не очень-то налегай, а то крапивницу наживешь, — напутствовал его отец Рафаил.
— Ладно, дяденька монах.
Больше всего Феде хотелось бы сейчас бежать назад без оглядки. Но у него хватило выдержки пропустить мимо себя весь караван, а затем не спеша начать взбираться по тропе в сторону предполагаемой пасеки.
Караван продолжал свой путь по дну долины.
Федя остановился и помахал вслед. Он все еще находился в поле зрения монахов.
Наконец цепочка
Глубокая, не нарушаемая ничем тишина царила вокруг, даже шум реки не долетал сюда. Ни хижины, ни человека, он был один среди этого моря застывших волн — горных хребтов. В просвете между горами виднелся пройденный участок пути; сторожевые башни, столь грозные вблизи, пятнышками темнели над нитью дороги.
Усталость от подъема и бессонная ночь давали себя знать — Федя сидел разморенный, расслабленный. Ноги отдыхали в блаженной истоме; от камня, нагретого солнцем, исходила приятная теплота. Сами собой закрывались глаза.
«Пора послать все это к черту, — лениво думал он сквозь дремоту. — Вернуться назад, пойти в ревком и рассказать обо всем, пока не поздно».
Но это мудрое решение почему-то отозвалось в сердце гнетущим чувством. Заговорил внутренний голос: «Пока ты вернешься в город, пока снарядится погоня — монахов и след простынет. Найти караван среди этого нагромождения гор — все равно, что отыскать иголку в стоге сена».
А каково будет ему при встрече с друзьями: он, втянувший их в эту затею, сам отступил при первой же опасности? И еще одна мысль вдруг обожгла его. Как он мог забыть!.. И Федя поспешно извлек из кармана предмет, подаренный Асидой. Это был плоский, величиной с детскую ладошку, обточенный морем камень. Бесцветный, как затуманенное стекло, но в глубине его каким-то волшебным образом расплылась капля яркой бирюзы. Через отверстие, просверленное с краю, была продета дешевая позеленевшая цепочка. Для бедной крестьянской девочки эта вещь, наверно, представляла немалую ценность. И она ему ее подарила! Не этому ли камню Федя был обязан чудесным избавлением от плена? Он с удовольствием ухватился за эту мысль и надел цепочку на шею; амулет оказался на груди под рубашкой.
Все сомнения отлетели прочь. Начатое дело надо довести до конца! Федя огляделся. Перевалить через седловину между гор и выйти на дорогу впереди каравана? Ведь монахи, наверно, уже далеко ушли.
Восхождение оказалось нелегким делом. Деревья по склону теснились друг к другу, а просветы между ними преграждались вздыбившимися корнями упавших лесных великанов.
Медленно, шаг за шагом Федя одолевал преграды: где перелезал, подтягиваясь на руках, где проползал ужом. Все это нагромождение стволов, корней и сучьев было переплетено тысячами высохших лиан, с острыми, как кошачьи когти, колючками. Особенно досаждал смилакс: стоило начать суетиться, как его плети, точно живые змеи, обвивались вокруг тела.
Наконец, мокрый от пота, Федя выбрался на безлесный склон горы. Он вытер пот и с сожалением оглядел свою одежду. Несколько новых прорех зияло в штанах; из пальто там и сям торчали
Теперь надо было влезть на седловину. Медленно и упорно Федя поднимался по крутому склону и с запоздалой тревогой думал: «А действительно ли дорога огибает эту злополучную гору?» Если нет, тогда он окончательно потеряет караван из виду.
Подъему, казалось, не будет конца. То, что снизу выглядело вершиной седловины, на самом деле было лишь небольшим гребнем, за которым следовал новый подъем.
Ноги отказывались служить, когда Федя выбрался на верх седловины. Он упал на камни и окинул взглядом открывшийся вид. У него отлегло от сердца: внизу простиралась та же долина; по ее дну, повторяя изгибы Монашки, вилась дорога. Им овладело чувство гордости: расчет оказался верным. А вот и караван — цепочка его медленно выползала из-за уступа горы.
Теперь можно было отдохнуть: прежде чем поравняться с Федей, монахам предстояло одолеть километра полтора.
Впрочем, уже через несколько минут он решился на смелый шаг. Выждав, когда на минуту-другую монахов скрыла глубокая лощина, Федя стремглав бросился вниз по склону. К тому моменту, когда караван показался снова, Федя уже засел в нескольких метрах от дороги за кустами вечнозеленого рододендрона. Спустя несколько минут вся монашеская братия прошла мимо него.
Федя выглянул из укрытия. Двое иноков, один из которых был брат Иван, тот, что задержал его в первый раз, приотстав от остальных, о чем-то совещались. Голосов их не было слышно, но, судя по усиленной жестикуляции, с которой говорил брат Иван, было ясно, что он в чем-то горячо убеждает собеседника. В заключение своей речи он воздел руки к небу и потряс посохом.
Его приятель долго угрюмо думал, потом согласно кивнул головой. Было видно, что брат Иван обрадовался, он резво хлестнул мулов и скорым шагом устремился вперед.
Когда монахи скрылись из виду, Федя покинул засаду и направился следом. Обогащенный горьким опытом, он шел со всей осторожностью. Прежде чем выйти из-за очередного укрытия, он тщательно пересчитывал фигуры монахов. Хорошо, что вся путешествующая братия была одета в черные балахоны, резко выделявшиеся в свете дня.
Тропа то поднималась на склоны гор, то, минуя крутые места, спускалась к шумному потоку и вилась среди огромных каменных глыб, скатившихся с горы. Река, все чаще срываясь со скал, превращалась в водопады, и, когда тропа приближалась к ним, Федю обдавало водяной пылью. Дорога становилась все труднее. Из-под ног Феди со зловещим шипением оползал щебень. Нависавшие над тропой каменные осыпи, казалось, были готовы в любую минуту ринуться вниз.
Высоко ли над уровнем моря поднялась дорога? Феде в пальтишке пока было жарко. Но вот на одном из поворотов ему в лицо дохнуло снежной прохладой. Долина резко сузилась, впереди показался темный вход в ущелье. Из него, кипя на каменных порогах, вырывалась Монашка. По обе стороны реки взметнулись к небу мрачные утесы. Тропа начала круто забирать вверх и лепиться по тесному, вырубленному в отвесной стене карнизу. Монахи, идущие по противоположной скале, оказались в какой-нибудь полусотне метров от Феди. Идти в такой близости от них было страшно. Федя сел на тропу и огляделся.