Песнь русалки

Урбан Саша

— Еще чего! — вздыбился тот.

— Мы теряем время.

— Да не могу я! — рыкнул Влас. Милорада закатила глаза и подошла к нему вплотную. Прежде, чем тот успел отступить или отмахнуться, она коснулась его лба кончиками пальцев. Влас пошатнулся, точно его дубиной огрели, подался вперед, выставил руки и приземлился уже на четыре лапы.

— Полезай на спину, — кивнула Милорада, почесывая загривок волка. И, не дожидаясь жениха, задрала юбку и перекинула ногу через широкую волчью спину. Раздалось недовольное ворчание. — Ну, тихо-тихо. Волки вроде тебя по сотне душ переносили, а нас всего двое.

Святослав

с опаской приблизился к другу и заглянул ему в глаза, точно спрашивая разрешения. Влас недовольно заворчал, а потом, с трудом разжимая челюсти, выдавил.

— Ну давай, раз уж начали.

— Мы потом с этим разберемся, — пообещал Святослав.

— Все у тебя потом, — хихикнула Милорада. Святослав не успел ответить. Стоило ему влезть на спину волка позади невесты, та пришпорила зверя.

Влас сделал осторожный шаг, другой. Коснулся воды лапой — и почувствовал дрожащую твердь, будто наступил на полный бурдюк с водой, который не рвался, но проминался под его весом. В нос ударил запах тины и ила — след игоши. Волк втянул его всей грудью и бросился следом. Бежать с седоками было непривычно, но уже через несколько шагов Влас позабыл и о том, чтобы контролировать каждую из четырех лап, и о весе на спине. В ушах свистел ветер, из-под лап вырывались брызги, слышался хохот Милорады.

Казалось, он сделал всего несколько прыжков, и вот — перед ними уже выросла одинокая мельница, посеребренная лунным светом. На ступеньках их поджидал игоша.

— Хитро вы придумали, как ножки не замочить, — отметил он и протянул руку спешившейся Милораде. Девушка сделала шаг в сторону утопленника, но Святослав встал между ними и, обернувшись к игоше, строго спросил.

— Что тут случилось?

— Что тут происходит? Игоша! — раздался женский голос в тот же миг. Все обернулись, игоша тут же спрятался за широкой юбкой Милорады. Из воды вышла грузная баба в одной рубашке. Мокрые волосы, похожие на тину и водоросли, облепили тяжелую грудь. Не русалка, утопленница.

— Мамушка, я привел тетушку-ведьму батюшку разбудить, не ругайся, — заверещал ребенок, но при виде грозной утопленницы все расступились, стоило ей сделать шаг. Та протянула раздутую руку и подтащила к себе игошу.

— Я тебе сейчас! Хватит с нас тетушек-ведьм! — сказала она, нещадно трепя игошу за ухо. Тот пищал, но терпел наказание. Утопленница же быстро потеряла интерес и уставилась на чужаков. Больше всего ее заинтересовал Влас, который все еще был в теле волка. — Вот-те на! Неужто нам таки открыли путь в Царство Кощеево?

— Чего? — не понял тот.

— Добрая хозяюшка, — заговорила Милорада, делая шаг вперед. — Не сердись. Мы не хотим причинить зла. Игоша попросил о помощи, а моя бабушка Яга учила меня никому в помощи не отказывать, кто попросит.

— Так ты ягова внучка? — в глазах утопленницы промелькнуло уважение. Она ткнула толстым пальцем в сторону Святослава. — А этот кто?

— Жених мой. Княжич Дола.

— Все княжество залила Мертвая вода. Мы хотим узнать у Водяного, чем его разгневали, — продолжил Святослав. Утопленница всплеснула руками и расхохоталась.

— Мы б тоже многое хотели узнать у Водяного, да только спит он беспробудным сном. Вот уж несколько лун сменилось, а он все спит.

— И не просыпа-а-ается, — жалобно протянул игоша.

—

Цыц ты, — замахнулась на него утопленница. Ее цепкий взгляд вернулся к троице. — Приходила тут одна колдунья. После нее-то все беды и начались.

— Позволь, мы посмотрим и узнаем, можем ли помочь, — снова попросила Милорада. Утопленница тяжело вздохнула.

— Ну, попытка — не пытка. Если не боитесь.

— А чего бояться? — улыбнулась Милорада. Святослав же был бледен, как полотно.

— А как нам попасть к Водяному? — осторожно уточнил он. Утопленница улыбнулась, поднялась выше по ступенькам к мельничному колесу и, вцепившись в него, крутанула со всей силой. Затрещало раздувшееся от воды дерево, послышался звон капель.

— Также как всем, милый мой. Также, как всем.

И захохотала низко и хрипло, как каркающая ворона.

— Нет-нет-нет, я вас тут подожду, — замотал головой Влас.

— А слугам кощеевым у моего мужа и так не рады. А вот ты, — она поманила пальцем Святослава. Тот сделал было шаг назад, но игоша разбежался и всем телом ударился о его ноги. Святослав поскользнулся, замахал руками, вскрикнул и с плеском упал прямиком под мельничное колесо. Он попытался закричать, но в горле лишь забулькала вода. А в следующую секунду его потянуло вниз, в непроглядную черноту.

— Да что ж вы делаете, нелюди! — заметался Влас, рыча и брызжа пеной. Он попытался нырнуть следом, но вода снова стала для него твердью. Он принялся рыть ее, как собака копает землю, чтоб спрятать кость, но лишь поднимал столпы брызг под заливистый хохот утопленницы и игоши.

— А волк-то совсем щенок, ничего еще не знает, — хмыкнула она и, прочистив горло, крикнула. — Жив твой друг. И здоров. Но если мы не поторопимся, то сестрицы мои невесть что подумают.

— Милорада, — рыкнул волк. — Если с ним что-то случится…

— Если будете стоять, непременно, — напомнила утопленница. Колесо крутанулось еще раз. Женщина схватила девушку своей толстой рукой и прыгнула в воду. Вода сомкнулась над их головами и всякий свет исчез.

«Вода опасна, а погибшие в ней никогда не находят покоя. У них нет могилы и нет места, где их родные могли бы почтить их память. Вода ненасытна и нетерпелива, поэтому Водяному все мало. Чтоб он не утаскивал к себе новых людей, то по весне и большим праздникам надо задабривать его. Кидать под колесо мельницы черного петуха, свинью или бычка. Чем сытее Водяной, тем меньше горя людям», — так рассказывала матушка, забирая из рук сына черного цыпленка, которого Святослав нашел на прогулке. На секунду под закрытыми веками мелькнуло ее лицо — круглое, нежное, с ласковыми зелеными глазами. А в следующую секунду Святослав закашлялся и сел.

— Глядите, сестрицы, проснулся, — раздалось рядом с ним. Юноша открыл глаза и осмотрелся. В полумраке грота его окружила дюжина женщин и все, как одна, в рубахах, простоволосые, мокрые.

— Живой! — воскликнула одна, стоявшая ближе всех. Женщина лет сорока, с натруженными грубыми руками, которые не смягчила даже смерть в воде. Она коснулась ледяной рукой его щеки. — И теплый.

— То-то ужин будет горячий. И нам хватит, и деткам, — облизнулась другая. Святослав вскочил на ноги и выхватил из сапога нож, выставил его перед собой. Утопленницы разразились гогочущим смехом.