Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Лиара, казавшаяся совершенно отрешенной от всего, тоже протянула ладонь, испещренную глубокими ссадинами. Черное лезвие всосало и ее капли крови, и она тоже вздрогнула в руках Рады, отчего Злыдень захрапел и пошел в сторону, вытанцовывая в грязи длинными ногами. Рада обернулась к эльфу, глядя, как он протягивает лезвие Улыбашке. Лицо той вытянулось от удивления, смешанного с каким-то потусторонним ужасом, и она молча протянула Алеору руку, которую тот осторожно вскрыл мечом.
Меч в руках Алеора утробно загудел, завибрировал, и эльфу пришлось перехватить его обеими руками, удерживая на месте. Рада видела, как скакало лезвие в его ладонях, и от натуги на них явно проступили жилы. Алеор снова запел, глухо и монотонно, и звук
Земля ощутимо содрогнулась, и тяжелое гудение наполнило всю ночь, пропитав ее без остатка. Злыдень громко заржал, вскидывая голову и подпрыгивая на месте, затанцевала и гнедая под Улыбашкой, даже несмотря на ее немалый вес. Лишь один мышастый жеребец эльфа спокойно стоял, понурив голову и подняв уши, ожидая, когда хозяин закончит свои манипуляции.
Звук утонул в земной тверди, которая всосала его, как губка, все затихло. Напряженная атмосфера исчезла, порыв холодного ветра взъерошил волосы Рады, и она только сейчас вспомнила, как дышать.
Отряхнувшись, будто мокрый пес, Алеор вытащил клинок из грязи, аккуратно протер его полой плаща, убрал в ножны на поясе и, как ни в чем ни бывало, направился к своему мышастому. Только шаг у него теперь был гораздо тяжелее, чем буквально несколькими минутами раньше, да и двигался он так, словно пару часов к ряду ворочал тяжеленные мешки.
– Что ты сделал? – тихо спросила Улыбашка, и в голосе ее больше не было ни ворчания, ни смеха, ни неудовольствия. Только огромное, до глубины души пронзающее удивление.
– Я спел земле, - спокойно отозвался эльф, забираясь в седло мышастого и подбирая поводья. – Теперь она направит наши следы отсюда через лес, на юг, в сторону Дагмариена. Если за нами снова пошлют Свору, земля собьет Псов со следа, и они поведут Псаря туда. Думаю, по этому следу они будут идти около недели, пока не поймут, что их обманули. А мы за это время будем уже достаточно далеко, и возможность оторваться от погони несколько повысится.
– Но откуда ты знаешь силу гномов? – Улыбашка смотрела и смотрела на него, и удивлению ее не было предела. – Кто научил тебя петь земле? Ведь на это способны только мы! Ни один человек, ни одно создание, в чьих жилах нет гномьей крови, не может такое сделать!
– А с чего ты взяла, что в моих жилах нет гномьей крови? – осклабился эльф, взглянув на нее через плечо.
– Но… как?! – почти вскричала Улыбашка. – Ты же эльф! Ты Высокий! Как ты это сделал?!
Алеор несколько секунд смотрел на нее, будто обдумывая, стоит это говорить или нет, но все-таки сказал:
– Помнишь ту заварушку с Даротом Огнепастым? – Улыбашка молча кивнула. – Так вот, когда я закончил с этой тварью, Фризз Гранитный Кулак остался мне должен по гроб жизни. И я попросил у него меч гномьей работы, который он сковал бы сам, своими руками, заложив в него силу петь земле. Он это и сделал, однако, вы, гномы, - народ жадный и тугой, и дела с вами вести еще сложнее, чем с евнухами или шлюхами. Только уже по окончании работы Фризз удосужился мимоходом помянуть, что я все равно не смогу пользоваться этой силой, потому что во мне нет гномьей крови. Так что этот меч будет для меня лишь мечом и ничем более, и как только меня зарежут, мои потомки вернут его гномам, потому что для них он будет просто бесполезен. Естественно, меня это не устроило.
– И что ты сделал? – услышала свой собственный голос Рада, замерев и глядя на эльфа.
– Я предложил ему еще одну сделку, - криво усмехнулся он. – Я отдал ему половину своего сердца взамен на половину его. Таким образом, я стал наполовину гномом и получил
Эльф преспокойно развернулся и ткнул пятками в бока своего жеребца, который послушно пошлепал вперед по дороге, помахивая черным хвостом. Рада поняла, что сидит с открытым ртом и смотрит ему вслед, просто не понимая, что эльф только что сказал. Даже Лиара в ее руках приподнялась, глядя в спину эльфа огромными глазами и не говоря ни слова.
Первой пришла в себя Улыбашка. Выругавшись, она ударила кобылу пятками в бока, отчего та издала жалобный взвизг, но пошла вперед. Догнав Алеора, Улыбашка почти что выдохнула ему в лицо:
– Брешешь!
– Считай, как хочешь, - пожал плечами эльф.
– Но это же невозможно! – голос Улыбашки сорвался на фальцет. – Как можно пришить себе половину чужого сердца и при этом остаться живым?! И зачем это понадобилось Фриззу?!
– Ты забываешь, что Гранитный Кулак – царь Рудного Стяга, - спокойно отозвался Алеор. – А я – Светлейший Князь Лесного Дома. И придет проклятый всеми богами мира день, когда я сяду на проклятый трон и начну править этой поганой страной. А Фризз Гранитный Кулак станет моим кровным братом. Теперь тебе понятно, зачем ему это понадобилось?
– Твою ж бхару!.. – только и выдохнула Улыбашка, глядя на него снизу вверх. – Твою ж распоганейшую, вшами искусанную бхару!
– Примерно то же самое сказал и он, когда я предложил ему такую сделку, - улыбнулся Алеор.
– Тогда понятно, почему ты чуть не помер по дороге на Озерстраж! – Улыбашка только покачала головой, совершенно выведенная из себя словами эльфа. – Во имя Камня!
Рада испытывала примерно те же самые чувства, подгоняя Злыдня, который недовольно, но все-таки зашагал следом за мышастым эльфа. Она, конечно, предполагала, что у Алеора есть козыри в рукавах, но что они будут такими!.. Это что же получается, что нас за Семь Преград ведет наследник Ирантира с кровью Тваугебира и половиной сердца Фризза Гранитного Кулака в груди?! Тогда, естественно, Неназываемый становится легкой угрозой! Буквально ничем он становится, даже если и был опасен, даже если это и не брехня! Рада только покачала головой. Это просто не лезло ни в какие рамки, ни в какие законы, к которым она привыкла. Как и вообще этот эльф, которого она, оказывается, вовсе и не знала никогда.
– Повосхищаться моей силой и смелостью вы сможете и позже, - благосклонно сообщил им Алеор, и это моментально вернуло Раде ее раздражение по отношению к нему. – А сейчас нам надо прояснить один очень важный вопрос, касающийся нашей маленькой арфистки. – Он обернулся через плечо и прищурился, глядя на Лиару. – Что ты сделала там, девочка? Я никогда в жизни не видел и не слышал ни о чем подобном.
Лиара сразу как-то вся сжалась, непроизвольно прижавшись к Раде, и та покрепче обняла ее, надеясь, что это хоть немного приободрит искорку. Вид у нее был неуверенный, во всяком случае, она понурила голову, отчего кудряшки полностью закрыли лицо, и тихонько проговорила:
– Я и сама не совсем поняла… Я просто позвала на помощь Великую Мать, и она пришла.
– Пришла? – Алеор придержал коня, заглядывая ей в лицо. – Расскажи в подробностях. Меня там не было, и я хотел бы в точности знать, на что ты способна.
Лиара некоторое время молчала, и Рада уже решила, что она слишком устала, чтобы говорить. Что касается ее самой, то она не была до конца уверена в своих воспоминаниях. В тот миг, когда в коридор прыгнула Гончая, застыв в полете, Раде показалась, что она что-то видела, какую-то высокую объятую пламенем фигуру, но чем больше она пыталась это вспомнить, тем более расплывчатыми становились воспоминания. Что-то ускользало от ее сознания, словно дымная пелена улегшегося между деревьями тумана, что-то важное, дрожащее, золотое, что она должна была помнить, но при этом – не могла.