Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
– А второй выход? – спросила Рада, чувствуя стойкое нежелание принимать предложение наставницы.
– Поговори с ней и объясни, что тебе это не нужно, - просто пожала плечами та.
– Да я говорила уже и не раз! – Рада в сердцах вздохнула и запустила пальцы в волосы, взлохматив их на затылке. – Она не слушает меня!
– Ну так это ей и скажи, - развела руками Зей. – Что толку учить человека, который не желает слышать самые первые слова своей будущей наставницы? – Вдруг она хмыкнула, и огонек загорелся на дне ее темных глаз. – В очень редких случаях, правда, из таких выходят прекрасные ученицы, как было когда-то с теми двумя рыжими бхарами, но, думаю, это не тот случай.
– Ладно, я подумаю над тем, что ты сказала, первая
– Да что ты, Черный Ветер? – только усмехнулась Зей, привешивая нетерпеливому волу на морду торбу с овсом. – Никто про тебя такого не подумает. Никому и в голову не придет.
Это было слышать приятно. Одной из головных болей Рады в сложившейся ситуации было как раз опасение, что анай неправильно воспримут всю ситуацию с Дани и решат, что Рада слишком много на себя берет. Теперь хоть об этом можно было не беспокоиться.
Правда, времени на то, чтобы поговорить с Дани по душам, у нее все не находилось. На марше вокруг были Младшие Сестры, по вечерам после долгого и трудного дневного перехода через грязь все валились спать замертво, обессиленные, и сама Рада вместе с ними. В этом были и свои плюсы: теперь Младшая Сестра околачивалась возле нее не так часто, как раньше, но будто назло выбирала самое неподходящее время для разговора, когда вокруг было полно народа. Раде даже приходили в голову мысли, что таким образом ей мстила Сама Синеокая за то, что они с искоркой посмели устроить Младшей Сестре сладкую жизнь от Ее имени. Впрочем, разобраться с этим со всем по пути она так и не смогла.
Дорога неторопливо свернула на запад, прочь от травяной степи Роура, и бежала теперь меж невысоких гор, чьи лесистые склоны плавно спускались вниз. Колеса телеги грохотали по камням мощения, что проглядывали местами через непролазную грязь, то и дело над головами волов стегал хлыст, и хриплые окрики Уты поторапливали Младших Сестер, приказывая им двигаться быстрее.
Взгляд Рады любопытно скользил по сторонам. Высокие горные склоны вдали покрывали остроконечные шапки снега, утыкающиеся высоко в небо. Горы ближе к дороге были более сглаженными, мягкими, не такими колючими. Зоркие глаза Рады выхватывали на их склонах какие-то странные круговые постройки. Приглядевшись, она поняла, что это – прилепившиеся к скалам горные форты, сложенные из громадных каменных обломков полукругом, без единой двери, щели, куда можно было пролезть, даже без подъездных мостов. Они чем-то походили на гнезда ласточек или летучих мышей, прилепившихся к склону, ведь ни тем, ни другим, как и анай, незачем протаптывать к ним дорогу, им достаточно крыльев, чтобы добраться до любой, самой отвесной кручи.
Чем дальше они шли, тем более дикой и суровой становилась окружающая местность. Лесистые горы вокруг совсем уступили место огромным каменным громадам, теряющимся в синей дали над головой. Теперь под ногами уже была не грязь, а мелкое каменное крошево. Дорога вилась сквозь глубокие ущелья с отвесными стенами, куда не доставали лучи солнца, и днем было темно и холодно, будто в сумерки. Она взбиралась по горным склонам, серпантином карабкаясь над отвесными обрывами, и камни, что срывались из-под ног Младших Сестер и тележных колес, падали вниз так долго, что у Рады тошнота к горлу подкатывала от этого. Иногда они переезжали через горные пропасти по широким крепким мостам из таких толстых бревен, каких Рада и представить себе не могла. Разве вообще могло существовать на свете дерево в обхвате с телегу? И коли оно существовало и даже выросло где-то, как анай умудрились втащить его на такую верхотуру? Внизу, в пропастях, у которых и дна почти что не было, шумели быстрые горные реки, перепрыгивая через пороги и посылая эхо гулять по узким ущельям.
Ветра стали крепче, как всегда бывает в горах,
На ночь Младшие Сестры останавливались на открытых плато, явно подготовленных для стоянки, как и на всем их предыдущем пути. В нишах среди скал высились груды заготовленных дров, но Ута запретила трогать их, используя для растопки и обогрева. Каэрос могли создать огонь и сами, а здесь, высоко в горах, где и дышать-то трудно было, дрова могли пригодиться остальным кланам, в чьей крови не было пламени. Таскать сюда дерево из нижних долин было тяжело, а потому наставница не хотела создавать обитателям Рощи лишней работы.
Постепенно форты, лепящиеся к склонам гор, исчезли, и Раде начало казаться, что горы необитаемы, а они – единственные, кто вообще осмеливался путешествовать по ним за долгие-долгие годы. Лишь эхо их шагов, натужного мычания волов да стука колес по каменной дороге сопровождало их изо дня в день. Лишь ветер холодом дышал в шею, и лишь их костры по ночам алыми точками горели на склонах гор. Никого больше не было на десятки километров вокруг, и какое-то странное чувство могучей свободы и пустоты теперь распирало грудную клетку Рады, не давая ей дышать, заставляя захлебываться горным воздухом, свежим и холодным, как в середине зимы.
Дорога стала сложнее, потому что теперь круто змеилась вверх-вниз, постоянно заставляя путников менять скорость передвижения. Поднимаясь на перевал, приходилось налегать плечом на телегу, вталкивая ее вверх по расползающемуся под подошвами сапог каменному крошеву. Когда дорога с трудом брала седловину, телега так и норовила ухнуть вниз, сбив с ног волов, и с чумовой скоростью помчаться по камням, разваливаясь на ходу. Младшим Сестрам приходилось налегать на ее борта, удерживая своим весом и не давая этому случиться, и от постоянной нагрузки плечи и спина у Рады ныли, как проклятые, хоть Младшие Сестры и сменяли друг друга на этой работе. Да и спать на холодном камне ей не слишком-то нравилось. Правое плечо теперь немилосердно болело, то ли застуженное, то ли растянутое, и она то и дело морщилась, пытаясь размять его хоть немного, но все безрезультатно.
И вот в один прекрасный день, поднимая их с рассветом, Ута в своей обычной манере мрачно заявила:
– Сегодня к вечеру будем в Роще, так что посвятите остаток дороги мыслям о Роксане, а не о той ерунде, которой у вас всех вечно мозги заняты. Может, Огненная и снизойдет до того, чтобы дать вам всем крылья, коли не будете Ее попусту отвлекать.
Рада застыла как оглушенная от этих слов и переглянулась с сидящей рядом с ней у костра искоркой. Она уже и забыла о крыльях за всеми этими бесконечными дрязгами с Клинком Рассвета, тяжестью дороги, по которой они с таким трудом ползли вместе с повозкой, и слова Уты окатили как ведро холодной воды. Она и думать не думала, что это случится так скоро. И вот – это случилось.
Весь вызов и хмурость моментально слетели с искорки, будто их и не было вовсе. Лицо ее исказила тревога, брови сошлись к носу, а глаза перепугано взглянули на Раду. Та покрепче обняла ее за плечи и легонько встряхнула.
– Вот видишь, маленькая моя, дождались.
Правда, больше ничего сказать она и не смогла. От волнения буквально перехватило горло, и все мысли повылетали из головы.
В тот день небо наконец-то расчистилось, и солнце прочно отвоевало свое место на небосклоне. Синяя полоса туч на востоке уплыла прочь, сменившись громадами белых пушистых облаков, что неторопливо надвигались на бредущих по каменистой дороге Младших Сестер. Ветер был бодряще ледяным, и Рада ежилась под коричневой курткой с воротом-стоечкой, больше все-таки от предвкушения получения крыльев, чем от его порывов.