Петербургские арабески
Шрифт:
После войн с Наполеоном финансы страны оказались расстроенными. В 1823 году «на огненный стул русского министра финансов» был посажен Канкрин. Он напряженно работал по 15 часов в сутки, не считая часов приема, и к всеобщему удивлению через два года сумел поправить положение. За что ему, с нисходящим от него потомством, было пожаловано графское достоинство. Свои теоретические изыскания в области политической экономии Канкрин проверял на деле, выстроив систему, основанную на развитии отечественной промышленности и сельского хозяйства и защите их от иностранных вторжений, в сочетании с тратой денег лишь на действительные
На что же министр финансов не жалел денег? Канкриным был основан в Петербурге Технологический институт, расширены Горный и Лесной институты, созданы промышленные школы. Начали издаваться промышленные журналы, устраивались промышленные выставки. Строились здания, мосты, разбивались парки, и поныне украшающие Петербург.
A.C. Пушкин.
С очередным ходатайством к Канкрину, уже за себя, A.C. Пушкин обратился в ноябре 1836 года: просил разрешить в уплату своего долга казне (45 тысяч рублей) принять его нижегородское имение Болдино. Канкрин не согласился тогда забрать у поэта его родовое имение. Мучившие Пушкина долговые обязательства оказались решены другим образом…
А в апреле 1837 года Канкрин получил письмо. В нем вдова Пушкина Наталья Николаевна благодарила министра — за то, что по его докладу царю были сняты все долги ее мужа «с избавлением взыскания оных с имения покойного или пенсиона его наследников», и «за столь постоянное участие, которое вы изволили оказывать к покойному моему мужу». Это письмо было для Е.Ф. Канкрина, наверное, одной из самых дорогих его сердцу наград за труды, понесенные (как он потом писал в своем завещании) «для любезной нашей России».
Дуэль на балу
Для России богатая войнами первая половина XIX века была, вместе с тем, богата и дуэлями. Сама атмосфера того времени была, очевидно, насыщена воинственностью. Многие граждане соглашались лучше погибнуть, чем освободиться от страха перед судом общественного мнения за отказ от дуэли. В архивах сохранились многие дела, возникшие в связи с кровавыми поединками, случавшимися в эпоху Александра I и Николая I. Мы расскажем об одном из них. Оно менее громко, чем дела, связанные с именами Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, но, наверное, более типично.
В один из холодных вечеров 1809 года со стороны Большой Морской улицы к освещенному подъезду Музыкального собрания подъехала карета и из нее вышли два офицера.
Один из них был высокого роста, особенности мундира указывали на принадлежность его к гвардейской конной артиллерии. Это был поручик Столыпин, уже успевший отличиться в битве под Аустерлицем. Другой — поручик князь Урусов, также служивший в гвардии. Поручики были друзья, их часто видели вместе.
Д.А. Столыпин.
Музыкальное собрание (или «Филармоническое общество») находилось тогда в большом многоколонном доме Кусовникова на Невском проспекте. Там оно
Помещение сохранилось до наших дней, только исчезли в нем хоры, а потолок более не восхищает своими богатыми лепными украшениями. В наше время в нем разместился зрительный зал кинотеатра «Баррикада».
Но вернемся к нашим друзьям. Они отдали свои шинели и шпаги бросившемуся к ним навстречу швейцару — длинному немцу с седыми бакенбардами — и поднялись наверх, к сулившей приключения музыке.
Столыпин направился прямо в зал, а Урусов решил задержаться в бильярдной. В полку он считался лучшим игроком и не упускал случая доставить себе удовольствие меткого удара и победы.
В бильярдной комнате князь не увидел знакомых ему игроков и предложил «сыграть одну-две биллии» сидящему здесь в кресле штатскому. Владимир Николаевич (так представился последний) любезно согласился.
Урусов играл с увлечением и с замечательной ловкостью. Движения же штатского были методичны, размеренны, он играл спокойно, не увлекаясь. Первая партия была князем проиграна. Вторая тоже. Урусов потребовал реванша. История об этом умалчивает, но, наверное, денежный интерес, сообщающий игре характер реальной жизненной схватки, здесь все же присутствовал. Урусов стал уже горячиться и терять самообладание. В таком состоянии он нагнулся и стал делать движение кием, прицеливаясь в шар. В это время и раздался над ним голос Столыпина: «А я тебя повсюду ищу! Пойдем, пожалуйста, танцевать. Ты мне необходим… брось, все равно промажешь!» Так и получилось — шар безрезультатно ударился о борт. Урусов вспылил и закричал на Столыпина: «Дурак!.. скотина!» Столыпин вспыхнул, в комнате воцарилось грозное молчание…
Найти помещение, необходимое для дальнейших объяснений, помог швейцар. По длинному коридору он провел противников в свою комнату, достаточно просторную. Вскоре господа потребовали от него и свои шпаги…
Понадобилось минут десять, прежде чем основательно перепачканные кровью бойцы пришли в себя и вновь обрели душевное равновесие. Урусов извинился, а Столыпин перестал требовать, чтобы это произошло в присутствии тех, кто слышал обидные для него слова. Шпаги были возвращены швейцару вместе с обрадовавшим его вознаграждением. Друзья привели себя в порядок, смыли кровь и улыбающиеся, довольные друг другом, отправились танцевать.
Все окончилось как будто бы благополучно, но о случившемся прослышали многие. На вечере в собрании был и полковой адъютант поручик Сипягин, который доложил о дуэли начальству. Полковник Криденер донес о происшествии всесильному военному министру A.A. Аракчееву. Последний в это время был обеспокоен подтягиванием дисциплины в армии. Друзей — искателей приключений — немедля посадили на гауптвахту. Затем был военный суд. Столыпин и Урусов были приговорены к лишению чинов и должны были стать рядовыми.