Петербургское действо
Шрифт:
Наконецъ, онъ не выдержалъ и сталъ искать упорно случая встртиться гд-либо съ своей гордой красавицей и прямо объясниться съ ней.
— Этимъ поцлуемъ, говорилъ онъ вн себя, — ты дала мн право требовать встрчи и объясненія, дала даже право прямо явиться въ себ…
Однажды утромъ онъ поднялся посл безсонной ночи и даже боле… ночи, проведенной въ постыдныхъ для сержанта, но искреннихъ и горькихъ слезахъ.
— Поду прямо къ ней! съ отчаяніемъ ршилъ онъ. — Вдь я ея знакомый… Даже боле. Разв простыхъ знакомыхъ цлуютъ
А, между тмъ, именно это и смущало его теперь… Давно ли онъ былъ мальчуганомъ и его цловали такъ пріятельницы матери, иногда и молодыя, красивыя?..
— Да… Но разв такъ цловали?! Разв такъ!! восклицалъ онъ, съ дрожью на сердц вспоминая ея огненный и жадный поцлуй.
Чрезъ часъ Шепелевъ былъ верхомъ у подъзда дома Ванъ-Крукса и, отдавъ лошадь дворнику, вошелъ въ домъ и веллъ лакею доложить о себ.
— Сержантъ Шепелевъ.
Лакей пошелъ, а сержантъ стоялъ, озираясь въ прихожей и горлъ какъ на угольяхъ.
«Это дерзко, это глупо!.. зачмъ я лзу, какъ нахалъ?!» думалъ онъ, а сердце ныло въ немъ и будто оправдыввло его поступокъ.
Въ прихожей, вслдъ за лакеемъ, появилась знакомая еще по ночи въ овраг женская фигурка и еще боле знакомый голосъ сказалъ ему:
— Графиня приказала спросить: что вамъ угодно?
— Быть принятымъ графиней.
— Зачмъ?
И Лотхенъ, оглядывая сержанта, какъ всегда, дерзко ухмылялась.
— Я желаю видть графиню!.. По длу!.. сказалъ Шепелевъ по-нмецки.
— Ахъ, вы теперь выучились! заговорила Лотхенъ тоже по-нмецки.- A по какому же это длу?
— Я только графин одной могу сообщить это.
— Я знаю… разсмялась Лотхенъ звонко и дерзко. — Графиня приказала вамъ сказать, что она не здорова и не можетъ принять васъ. Если же вы являетесь по длу о гадалк, то… вы должны меня понять!.. прибавила Лотхенъ, косясь на понимавшаго по-нмецки лакея. — То, на счетъ гадалки… графини просила васъ оставить это дло… это все оставить безъ послдствій… Понимаете?..
Шепелевъ стоялъ, какъ истуканъ; сердце будто оторвалось и упало… Ничего не видя и не понимая, онъ двинулся изъ передней на подъздъ, какъ оглушенный ударомъ. Юноша слъ на лошадь и шагомъ двинулся по улицамъ… Когда однако посл часу прогулки онъ вернулся домой, то на лиц его была написана твердая ршимость на что-то. Лицо его было угрюмо, но слегка и озлобленно…
— Сама пусть посметъ сказать это мн въ лицо! ршилъ онъ. — Безъ послдствій!.. Нтъ! Я играть съ собой не дамъ!
Но тутъ другая мысль испугала Шепелева. Мысль о деньгахъ, о квартир, подаркахъ… Неужели кто не отъ нея? Ну, а чинъ! Вдь принцъ ахнулъ, что Шепелевъ, т. е. онъ, — тотъ же его господинъ Нихтмихтъ. Стало-быть, онъ не замтилъ его въ строю и не видалъ въ лицо и поэтому не за экзерцицію награждалъ, а вызвалъ по заране данному общанію рядового, по имени Шепелева, поздравить сержантомъ! A
— Боже мой! Съ ума можно сойти! восклицалъ юноша. — Да и лучше бы!..
Шепелевъ ршился опять взяться за старое… Верхомъ слдовать за графиней всякій день и уже не скакать въ отдаленіи и ждать за угломъ, а быть ею замченнымъ.
На другой же день съ утра онъ былъ, какъ на часахъ, у дома Маргариты. Въ два часа ей подали карету. Она вышла и похала на Большую Морскую. Шепелевъ двинулся за ней и, обогнавъ карету, поклонился ей низко и холодно… Новая лошадь, какъ нарочно, шла великолпно и онъ чувствовалъ самъ, что ловко сидитъ въ сдл.
Графиня остановилась за угломъ среди улицы, вышла, пшкомъ дошла одна до дома Позье и вошла. Шепелевъ, обождавъ минуту, ршился. Онъ привязалъ лошадь къ забору, а самъ смло вошелъ въ прихожую брилліантщика.
«Она нарочно людей бросила далеко… Она сама снова хочетъ видться», восторженно думалъ юноша.
Услыхавъ ея голосъ въ сосдней комнат, Шепелевъ отворилъ дверь и вошелъ. Графиня обернулась и видимо смутилась…
— Что прикажете? спросилъ сержанта пожилой человкъ, очевидно хозяинъ дома.
— Я не къ вамъ… Я увидлъ графиню и являюсь засвидтельствовать ей свое почтеніе! любезно вымолвилъ Шепелевъ, кланяясь ей. Но въ ту же минуту онъ ороблъ.
Графиня смотрла на него изумленнымъ взоромъ, какъ если бы онъ сдлалъ что-нибудь невроятное.
— Вы ошибаетесь… гордо, холодно, почти презрительно выговорила она, выпрямляясь. — Я не имю чести васъ знать и даже не понимаю… Вы ошиблись… Я даже не графиня…
— Вы не… пробормоталъ и запнулся юноша.
A хозяинъ дома лукаво усмхался.
— Я васъ прошу оставить меня… Это, наконецъ, дерзко! уже гнвно выговорила графиня, мряя его съ головы до пятъ такимъ ледянымъ взглядомъ, что у юноши вся кровь хлынула къ сердцу…
— Однако… вымолвилъ Шепелевъ, теряясь.
— Я не графиня и васъ не знаю! Господинъ Позье, это ваше дло, иначе я сейчасъ уйду…
Это было сказано спокойно. Но какое презрніе къ нему звучало въ каждомъ слов и будто свтилось даже въ чудныхъ глазахъ ея.
Шепелевъ повернулся и, слегка шатаясь, вышелъ на улицу.
— Все кончено! шепталъ онъ, садясь на лошадь.
XXVI
Съ самаго прізда барона Гольца въ Петербургъ, еще въ феврал мсяц, ходили слухи, что съ Фридрихомъ будетъ заключенъ мирный договоръ, почти невроятный. Когда Гольцъ ловкимъ маневромъ поставилъ всхъ резидентовъ иностранныхъ, за исключеніемъ англійскаго, въ невозможность видаться съ государемъ, то самъ, по выраженію шутниковъ, ежедневно выкуривалъ цлый пудъ кнастера въ его кабинет. И весь Петербургъ ожидалъ нетерпливо, чмъ разршатся ловкіе происки Фридриховскаго посланца.