Петербургское действо
Шрифт:
Отдавъ лошадь подержать какому-то мужику, Шепелевъ смло вступилъ въ домъ. Та же старая служанка отворила ему дверь. Солдатская форма немножко смутила ее, но лицо, руки и рчь юноши рядового говорили сами за себя.
— Тоже погадать желаете? спросила она на всякій случай.
— Да. Я отъ Пелагеи Михайловны Гариной и княженъ Тюфякиныхъ, вдругъ нашелся юноша.
— Ахъ, милости просимъ! Какъ ихъ здоровье? заболтала горничная и уже любезно ввела Шепелева въ маленькую комнату. — Вы туда не входите, — прибавила она, показывая на дверь. — Тамъ одна графиня….
Оставшись одинъ, Шепелевъ почувствовалъ вдругъ, что вся смлость его сразу исчезла.
«Она здсь!..
И молодой человкъ, чувствуя, что онъ не устоитъ на ногахъ, опустился на минуту на первый попавшійся стулъ.
Долго ли онъ просидлъ — онъ не зналъ…
Но вдругъ раздался какой-то шорохъ въ дом и онъ вскочилъ. Онъ испугался мысли, что этотъ давно желанный, давно искомый случай ускользнетъ у него изъ рукъ и онъ прозваетъ его. Юноша провелъ рукой по пылавшему лицу, по глазамъ, передъ которыми носился какой-то туманъ, и разогналъ, на сколько хватило у него силы воли, то опьяненіе, въ которомъ онъ себя чувствовалъ. Смло подошелъ онъ въ двери, слегка притворенной, потянулъ ее на себя, переступилъ порогъ и, оглянувши комнату, замеръ всмъ тломъ.
Въ углу, у окошка, сидла она, глубоко задумавшись и устремивъ глаза на дворикъ.
Онъ хотлъ заговорить, но силы не хватило. Онъ сдлалъ нсколько шаговъ къ ней, не зная, что будетъ, что случится, что скажетъ онъ, что получитъ въ отвтъ. Онъ чувствовалъ только, что горитъ весь, какъ въ огн, что взоръ его туманится все боле и боле, что сознаніе и разумъ положительно покидаютъ его, что съ нимъ длается или дурнота, или сумашествіе! Только одно крпко залегло у него на сердц и будто стучитъ въ голову, — ршимость: будь, что будетъ!..
И въ этомъ полусознательномъ состояніи юноша тихо двигался все ближе и ближе въ задумавшейся Маргарит. Когда, какъ, — онъ самъ не зналъ… но очутился вдругъ на колняхъ у ея ногъ и цловалъ край ея обшитаго кружевами платья. Сказалъ ли онъ что, или нтъ? Сказала ли она что-нибудь? Онъ не слыхалъ и не зналъ! Онъ смутно слышалъ, что кто-то тихо вскрикнулъ.
Но, видно, счастливая звзда юноши вела его и дйствовала за него. Не надо было ничего говорить! Все было бы глупо, все было бы странно! Звзда его, очевидно, знала лучше въ какое мгновеніе она приводила его въ ногамъ этой гордой красавицы и какія прихоти владютъ сердцемъ женщины… Счастливая звзда эта, видно, понимала, что этой женщин надо было скоре уничтожить, будто смыть съ себя слды покорныхъ и отвратительныхъ старческихъ поцлуевъ, тяготвшихъ на сердц…
Задумавшаяся глубоко Маргарита не замтила его появленія въ горниц и вдругъ, будто чудомъ, будто по мановенію жезла волшебника, около нея упалъ кто-то на колни. И это именно онъ! Богъ всть, что бы сдлала и сказала графиня Скавронская въ другое мгновеніе, при другомъ настроеніи, при другой обстановк… и прежде поцлуевъ дда!.. Но теперь все произошло такъ особенно, такъ странно и быстро, какой-то сказкой!..
И красавица, свтская львица, разсчетливая кокетка, вмсто того, чтобы громко вскрикнуть, подняться, отскочить отъ безумца, убжать, только тихо ахнула. И это былъ даже не испугъ! Еще одно мгновеніе и ея дрогнувшія руки упали на его плечи, обвивая наклоненную къ ней голову. Пальцы ея скользнули и запутались въ его густыхъ кудряхъ, и тихимъ, мягкимъ движеніемъ они поднимали и отклоняли назадъ его голову… Глаза встртились и красавица, нагнувшись, страстно и жадно прильнула губами къ его губамъ.
Маргарита порывомъ отдалась первому движенію сердца, но, конечно, не потеряла сознанія окружающаго. И она могла видть, какъ въ то же мгновеніе помутились красивые синіе глаза его, какъ въ нихъ выступили
Маргарита хотла было бжать за хозяйкой дома, но вспомнила о Воронцовой, сообразила, что если этотъ случай будетъ ей извстенъ, то будетъ извстенъ тотчась же и государю. При этой мысли Маргарита въ ужас отскочила отъ двери, которую хотла уже отворить, и бросилась въ прихожую. Крикнувъ два слова старух-служанк, она почти выбжала къ своей карет.
«Въ горниц что-то случилось», поняла старуха и тотчасъ кинулась туда.
Черезъ нсколько минутъ, при помощи воды, а въ особенности толчковъ, старуха привела юношу въ чувство.
Онъ оглянулся кругомъ безумными глазами и поднялся на ноги. Старуха что-то такое болтала, что-то совтовала и толкала его къ дверямъ. Шепелевъ вспоминалъ!.. Наконецъ, онъ вспомнилъ все, вскрикнулъ и, не имя силъ для вторичной встрчи, бросился, какъ сумашедшій, вонъ изъ дома, воображая, что она еще у гадалки.
— Слава теб, Господи, сказала вслдъ за нимъ старуха. — Авось Лизавета Романовна ничего и никого не примтила.
— Ишь, ишь погналъ! Господи Іисусе! воскликнула она чрезъ минуту, увидя, какъ Шепелевъ, вскочивъ на лошадь, мчится по дорог.
XXIV
Акимъ Акимычъ Квасовъ на Святой недл вынюхивалъ чуть не по полфунта табаку въ день. То и дло насыпалъ онъ вновь полную тавлинку. Носъ его, не смотря на привычку, все-таки видимо вспухъ и покраснлъ. Это сильное постоянное нюханье означало въ лейбъ-компанц душевную сумятицу и, дйствительно, Квасову было не по себ. Онъ получилъ два чувствительныхъ удара въ самое сердце.
Во-первыхъ, онъ съ утра до вечера безпокоился и волновался изъ-за своего названнаго племянника. Шепелевъ ходилъ, какъ тнь; очевидно, у него была какая-нибудь мудреная, быть можетъ, даже заморская хворость, а ложиться юноша не хотлъ. Квасовъ уже побывалъ, однажды, у самаго знаменитаго знахаря Ерофича, спрашивалъ у него: есть ли такія хворости, какія у Шепелева? Но Ерофичъ отвчалъ, что эта хворость — баловство. Коли ходитъ, стъ и пьетъ, стало-быть здоровъ, а только блажь въ голов. A на это цлебныхъ травъ нту, а есть цлебные прутья, именуемые «березовой кашей». И такъ, Квасовъ безпокоился и недоумвалъ, но догадаться въ чемъ дло, конечно, не могъ. Онъ и самъ когда-то разъ былъ влюбленъ, но за то время чувствовалъ себя еще бодре и веселе.
«А чтобы отъ любви чахли да худли, думалъ онъ, это ужь совсмъ по-аглицки, или по-гишпански, а не по-россійски!»
Отношенія между дядей и племянникомъ стали хуже съ тхъ поръ, что юноша не слушался дяди, пропадалъ со двора по цлымъ днямъ, болтался неизвстно гд, и не говорилъ гд былъ.
Съ другой стороны, Квасовъ былъ несказанно озлобленъ и оскорбленъ происшествіемъ въ кирасирскомъ манеж. Онъ до сихъ поръ ясно, отчетливо ощущалъ на себ удары Котцау. Хотя онъ сдалъ сдачи бранденбуржцу, сдалъ по-россійски крпко и здорово, — тоже помнить будетъ! — но все-таки Акиму Акимычу стыдно было вспомнить, что его при всей гвардіи отшлепалъ нмецъ такъ же, какъ парнишку какого отшлепаетъ иная баба, поймавшая на огород за кражей гороху. Вернувшись изъ манежа, Квасовъ ршилъ тотчасъ же учиться этой поганой экзерциціи такъ, чтобы въ другой разъ ни Котцау, ни иной какой, не могли бы уже его побить. «Неужто русскому нельзя и въ этомъ нмца за поясъ заткнуть?»