Петербургское действо
Шрифт:
Маргарита ршилась объясниться прямо, но въ послднюю минуту, когда Гольцъ уже сидлъ противъ нея на кресл, она стала колебаться. Зачмъ начинать самой свою исповдь, просить прощенія, когда Фленсбургъ, быть можетъ, только грозился и не ршится такъ низко и подло мстить ей.
— Не думайте, баронъ, начала Маргарита, — что дло, о которомъ я писала вамъ, особенно важно. Оно, во-первыхъ, не касается васъ или короля Фридриха, черезъ силу усмхнулась Маргарита:- Оно касается меня или, лучше сказать, одного офицера, хорошо вамъ извстнаго, Фленсбурга.
— А, такъ я знаю въ чемъ дло! воскликнулъ Гольцъ. — Фленсбургъ былъ уже у меня. Мн кажется,
— Что-жъ онъ сказалъ вамъ? невольно потупляясь, вымолвила Маргарита.
— Разный вздоръ.
— Скажите, какой вздоръ?
— Полноте. стану я передавать сплетни или клевету, созданную отвергнутымъ влюбленнымъ. Но признаюсь, я считалъ Фленсбурга боле достойнымъ уваженія,
— Что онъ сказалъ вамъ? повторяла вызывающе Маргарита, словно сама идя на встрчу опасности. — Скажите мн все, передайте мн все до послдняго слова. Я этого требую.
— Это невозможно, графиня, все это слишкомъ глупо наконецъ, чтобы передавать.
— Я требую, баронъ.
— Такъ и вы обладаете мелкими женскими недостатками и, между прочимъ, празднымъ любопытствомъ, разсмялся Гольцъ. — Я считалъ васъ боле серьезной женщиной.
— Но врите-ли вы тому, что говорилъ вамъ Фленсбургъ?
— Нтъ, не врю, потому что мудрено поврить этому. Я попросилъ у него, конечно, шутя, доказательствъ того, что онъ утверждалъ.
— И что-жъ онъ?
— Общалъ ихъ на дняхъ.
— Ну, такъ выслушайте, баронъ, я сама разскажу вамъ то, что могъ низкими, недостойными средствами узнать господинъ Фленсбургъ.
И Маргарита подробно, но краснорчиво и горячо разсказала Гольцу все, что могла разсказать какъ-бы на исповди. Начавъ почти съ своего дтства, передавъ все, черезъ что пришлось ей пройдти, она окончила эту исповдь признаніемъ въ странной, для нея самой непонятной любви къ юнош. И, наконецъ, призналась въ своемъ свиданіи съ нимъ во время маскарада въ уборной.
Искренность чувства, которымъ дышало всякое слово Mapгариты, тронула Гольца.
И то, что онъ узналъ, почти выкупалось этимъ чувствомъ.
Гольцъ увидлъ передъ собой одну изъ сотни женщинъ, которыхъ было много во всхъ столицахъ Европы, при всхъ дворахъ. И Гольцъ зналъ этотъ типъ. Онъ долженъ былъ сознаться, что изъ всхъ ему знакомыхъ подобныхъ женщинъ, т. е. авантюристовъ высшаго полета, созданныхъ распущенностью нравовъ при европейскихъ дворахъ, Маргарита была еще лучше всхъ, все-таки выше всхъ. Въ ея жизни играли роль чувство, сердце, душа, и не была холоднаго разврата, не было, наконецъ, простыхъ мошенническихъ продлокъ. Единственно, что непріятно подйствовало на Гольца, это т отношенія, въ которыя Маргарита невольно поставила себя къ старику Скабронскому.
Тонкій и умный дипломатъ, которому эта красавица была нужна для его собственныхъ цлей, боле высшихъ, тотчасъ же взвсилъ все, сообразилъ и ршилъ мысленно, какъ поступить. Да и какое ему было дло до нравственности этой женщины, чуждой ему вполн! И Гольцъ, смясь, выговорилъ, протягивая руку Маргарит:
— Благодарю васъ за довріе и за искреннее признаніе. Теперь мы съ вами окончательно друзья. На столько друзья, что я начинаю съ того, что беру васъ подъ свою защиту противъ Фленсбурга и заставлю его молчать; если мн это не удастся простыми средствами, то я пользуюсь достаточнымъ
— Такъ вы меня не презираете? вдругъ горячо воскликнула Маргарита.
— Такъ же презираю, какъ вотъ эту милую ручку, выговорилъ Гольцъ, взявъ ея руку и цлуя. — Говорю вамъ, за вашу искреннюю исповдь я отплачу вамъ тмъ, что беру васъ подъ свою защиту. Только одно прибавлю: мы должны съ вами заключить еще боле тсный союзъ. И если мн случится поручить вамъ… Гольцъ запнулся и будто не ршался говорить.
— Если бы пришлось мн когда-нибудь… можетъ быть не придется… но если бы была необходимость, то я надюсь… Если бы непремнно нужно было… Гольцъ видимо колебался и, наконецъ, запнувшись, смолкъ.
— Говорите, говорите прямо! Что бы то ни было! Я почти уже понимаю! Слдовательно, выражайтесь прямо, хотя бы рзво.
— Если бы мн пришлось, графиня, ради высшихъ цлей и высшихъ политическихъ соображеній, ради дла, которое для меня святое дло, великое дло, просить васъ… Вотъ видите-ли… Часто великія дла, даже великія историческія событія зависятъ отъ самыхъ мелкихъ, самыхъ незначущихъ, пустыхъ и, даже очень часто, отъ самыхъ глупыхъ причинъ! Если бы мн пришлось попросить васъ, дать вамъ порученіе, передать въ ваши руки, судьбы… Я тоже, какъ видите, начинаю свою исповдь! разсмялся Гольцъ.
— Да, говорите! говорите!.. воскликнула Маргарита весело.
— Если-бъ я былъ вынужденъ вслдствіе важныхъ соображеній просить вамъ пожертвовать собой, не жизнью, конечно, но пожертвовать очень многимъ! И Гольцъ умышленно сдлалъ удареніе на эти послднія два слова. — Могу-ли я надяться, что вы не откажете мн?
— Выслушайте, баронъ: вамъ — никогда, ни въ чемъ! Понимаете! Это съ моей стороны клятва! Вамъ никогда, ни въ чемъ не будетъ отказа! Что бы вы завтра или хоть сейчасъ ни приказали мн, все будетъ исполнено немедленно.
— Такъ, что если бы, началъ Гольцъ, опустивъ глаза, — если бы я попросилъ васъ употребить ваше искусство, ваше кокетство, чтобы сблизиться, сойдтись совершенно съ человкомъ крайне непригляднымъ, некрасивымъ и ради высшихъ цлей отдаться ему… то вы согласитесь! Я надюсь, что нечего говорить ясне!
— Я васъ понимаю и отвчаю: да и да! И отвчаю искренно. Наконецъ, это будетъ мн даже не трудно, такъ какъ прямая выгода отъ этого будетъ самой мн.
— Само собой разумется. Но знаете-ли вы, графиня, понимаете-ли вы, какая это сила — нашъ союзъ! Догадываетесь-ли вы, что мы современемъ можемъ быть въ состояніи уничтожать и созидать герцогства, королевства… Вы безъ меня — красавица, кокетка… но и только… Я безъ васъ искуссный дипломатъ, но и только… Мы оба, вмст, если только все пойдетъ, какъ имю основанія надяться… мы — великая сила… Архимедовъ рычагъ… Ну, вы этого не понимаете… И такъ союзъ на жизнь и на смерть!..