Петербургское действо
Шрифт:
Маргарита вздохнула л выговорила.
— Да, все-таки грхъ! Бдный мальчикъ, не долго онъ прожилъ на свт.
— Ложитесь-ка лучше опять спать, покуда не прідетъ Фленсбургъ! уговаривала Лотхенъ. — Во сн ни горя, ни заботы.
— Нтъ, нтъ! вдругъ воскликнула Маргарита. — Напротивъ. Надо вставать, надо одваться!
И дйствительно, Маргарита быстро одлась и сла къ окну. Лотхенъ подала ей кофе. Маргарита не притронулась ни къ чему и, не отрываясь, глядла на улицу, гд понемногу увеличивалось дневное движеніе. Въ каждомъ мундир, который показывался вдали, на
Наконецъ, ей вдругъ пришла мысль, и она передала ее Лотхенъ. Горничная немедленно распорядилась.
Былъ посланъ лакей въ квартир Шепелева стоять какъ бы на часахъ и придти съ извстіемъ, если случится что-нибудь особенное.
Около полудня, когда Фленсбургъ все не халъ, Маргарита увидала собственнаго лакея, бгущаго по панели. Она. не выдержала, бросилась черезъ вс комнаты, и, не найдя Лотхенъ, сама отперла дверь на подъзд. Она не вымолвила ни слова, но лакей но лицу ед понялъ вопросъ.
— Привезли мертваго, сударыня! воскликнулъ онъ.
Маргарита не сказала ни слова, повернулась и тихо пошла въ свою спальню. Она сла на то же кресло, у окна, долго сидла, не двигаясь, наконецъ, слезы показались у нея на глазахъ. И долго тихо плакала она.
Черезъ часъ, незнакомый ей офицеръ, голштинскаго войска, вдругъ явился у ея подъзда верхомъ, передалъ лошадь и веллъ о себ доложить. Маргарита вышла, удивляясь, и офицеръ передалъ ей отъ имени Будберга судьбу Фленебурга.
Маргарита всплеснула руками и выговорила только:
— Какъ! Оба!?
Офицеръ объяснилъ графин, что одинъ Фленсбургъ убитъ, а что молодой офицеръ, его противникъ, раненъ, и очень не опасно, такъ что его приказано арестовать.
Маргарита вскрикнула, въ одну секунду бросилась къ офицеру и вскинула ему руки на плечи. Еще секунда, и она бы поцловала его за извстіе. Опомнившись, она воскликнула:
— Простите! Да правда-ли это? Правда-ли?
— Наврное, графиня! Я самъ видлъ Будберга и Квасова, отвчалъ офицеръ, удивившійся, что въ этомъ дл Маргарита интересовалась судьбой только преображенца.
Офицеръ ухалъ, раздумывая. Ему приказывали осторожно сообщить графин о смерти Фленсбурга… A тутъ вотъ что!?.
Лотхенъ, которая стояла все время въ горниц и слышала все, вдругъ расхохоталась безумнымъ смхомъ.
— Что скажете! Liebe Gr"afin? Какова исторія! Нтъ, Фленсбургъ-то, Фленсбургъ! воскликнула Лотхенъ и снова покатилась отъ смха. — Подумайте! Фленсбургъ-то!
И Лотхенъ, не имя возможности держаться на ногахъ отъ хохота, почти упала на диванъ.
Маргарита, съ блестящими глазами, съ румянымъ лицомъ, по невол тоже начала улыбаться. Дйствительно, ей казалось, что, помимо страшнаго, во всемъ этомъ дл есть что-то необыкновенно глупое, если не смшное.
— Фленсбургъ-то, Фленсбургъ! повторяла Лотхенъ и хохотала до искреннихъ, крупныхъ слезъ.
Первое движеніе Маргариты было одться, чтобы идти прямо на квартиру Шепелева, но Лотхенъ остановила ее словами:
— Разв вы не помните, вдь офицеръ сказалъ вамъ, что
— Я поду туда, гд онъ арестованъ.
Долго Лотхенъ отговаривала барыню не усугублять положенія и не длать огласки и, наконецъ, убдила ее. Маргарита осталась, но съ тмъ условіемъ, что Лотхенъ сама отправится на преображенскій дворъ, все узнаетъ, а, главное, узнаетъ, въ Какомъ положеніи юноша, куда онъ раненъ, и что думаютъ доктора.
Лотхенъ собралась тотчасъ-же, но, вмсто того, чтобы отправиться на ротный дворъ, отправилась къ своимъ пріятелямъ, людямъ принца Жоржа, чтобы узнать прежде всего подробности невроятнаго событія, которое приводило ее въ такое искренно-веселое настроеніе. Даже дорогой Лотхенъ мысленно повторила раза два имя Фленсбурга и снова не могла удержаться отъ смха.
XXV
Въ это же роковое утро княжна Василекъ, проснувшись по обыкновенію очень рано, одлась, потомъ по обыкновенію помолилась и пошла въ горницу больной тетки.
Гарина не только не поправлялась, но положеніе ея было еще хуже. Она была жива на половину; мозгъ былъ отчасти парализованъ, и больная смотрла безсмысленными глазами на все, произносила какіе-то дикіе гортанные звуки вмсто словъ или же спала большую часть дня и ночи съ сильнымъ, неестественнымъ храпомъ, который тяжело дйствовалъ на Василька. Присутствіе ея у постели больной не имло никакого смысла, а этотъ сонъ тетки, или безсмысленный взглядъ ея, дйствовалъ такъ на княжну, что она не могла долго выносить ни того, ни другого, и принималась плакать. Поэтому Василекъ стала сажать по очереди, около постели больной, старшихъ горничныхъ, любившихъ барыню, а сама сидла у себя. Ее вызывали каждый разъ при малйшемъ движеніи больной.
На этотъ разъ Василекъ, постоявъ около постели и видя, что Пелагея Михайловна крпко спитъ, вернулась снова къ себ.
Каждый разъ, что она оставалась теперь одна, на нее всегда нападала тоска. На выздоровленіе тетки надежды не было. Сестра была Богъ всть гд, и Василекъ понимала, что Настя никогда не вернется изъ своей добровольной ссылки. Единственно, что она считала долгомъ сдлать, это переслать сестр ея часть состоянія немедленно посл выздоровленія или смерти тетки. Можетъ быть, тогда она откупитъ Глба! Василекъ не знала, но только смутно и боязливо чуяла, что заставило сестру пойти за княземъ, и чмъ убила она тетку.
Единственной отрадой Василька была мысль о Шепелев, Посл ея внезапнаго и страннаго полупризнанія прошло много времени, она привыкла къ мысли, что высказалась, что онъ догадался и знаетъ все. И въ лиц его, въ глазахъ, она читала теперь такое доброе чувство къ ней, что если это и не была любовь, то для нея, для ея счастья и этого было довольно. На этотъ разъ, вернувшись въ свою комнату, Василекъ сла, не зная что длать. Но вдругъ безъ всякаго повода, безъ всякой причины, она почувствовала такую тоску, такъ щемило сердце, такъ ныла душа ея, что суеврная Василекъ вдругъ взволновалась, вдругъ перекрестилась, вдругъ заговорила, успокаивая самое себя: