Пётр Машеров
Шрифт:
Разумеется, обсуждение этих вопросов на пленумах ЦК, крайкомов и обкомов партии, на собраниях партийно-хозяйственного актива шло нарастающими темпами. Один ответственный московский партийный работник сообщил участникам пленума ЦК КПБ внушительную цифру: более 500 раз. «Мы можем сказать, что практически ЦК партии затрагивал все основные вопросы идеологической работы», - признался он.
29-30 апреля 1974 года в Минске состоялся очередной пленум ЦК КПБ. Это был необычный пленум, поэтому на заседание по списку пригласили секретарей обкомов партии, заместителей председателей облисполкомов, которые ведали вопросами идеологической работы, первых секретарей горкомов и райкомов партии, которые не входили
Открыл пленум Петр Машеров. После обязательных в то время процедур голосования по повестке дня, регламенту и т. д. председательствующий Александр Аксенов дал слово докладчику. Пожалуй, это был самый продолжительный по времени доклад (Машеров прочитал его за четыре часа), он включал три раздела:
1. Укреплять связь идейно-воспитательной работы с производством, с решением экономических задач, всемерно усиливать ее влияние на производительность труда людей.
2. Всемерно повышать идейно-политическую зрелость и уровень знаний нашего народа, обогащать его духовным, нравственным потенциалом.
3. Совершенствовать стиль и методы партийного руководства коммунистическим воспитанием.
Как известно, готовился пленум при непосредственном участии заведующих отделами ЦК КПБ: организационно-партийной работы — И. Якушева; пропаганды и агитации - С. Павлова; науки и учебных заведений - А. Короткевича; культуры - С. Марцелева; административных органов — Г. Жабицкого и других. Общее руководство подготовкой доклада осуществлял секретарь ЦК КПБ А. Кузьмин.
Обратимся к некоторым историкам, мнения которых нашли отражение в тексте. Один из них — доктор исторических наук, член-корреспондент Академии педагогических наук СССР профессор Лаврентий Семенович Абецедарский. Он был исследователем белорусской истории XVI -XVII вв., автором школьных учебников по истории БССР. С 1958 по 1975 (год смерти) возглавлял кафедру в Белгосуниверситете.
Абецедарский критиковал ряд авторов за то, что они в своих работах освещали жизнь и взгляды выдающихся мыслителей и культурных деятелей Беларуси — Евфросиньи Полоцкой и Лаврентия Зизания (Тустановского ), которые, «к несчастью», были в преступной связи с церковью. Но опровержений выводов Абецедарского не последовало, потому что он пользовался доверием республиканских директивных органов как консультант по вопросам белорусской истории. И вслед за профессором Машеров говорит:
— Перед лицом столь масштабных задач особо острыми становятся вопросы партийной ответственности ученого, четкости его мировоззренческих, классово-политических позиций. Об этом приходится напоминать в связи с тем, что в некоторых публикациях, в том числе в народных поэмах «Энеида навыворот» и «Тарас на Парнасе», в работах о Ефросиньи Полоцкой, Смотрицком, Зизании проявились отголоски внеклассового объективизма, идеализации отдельных богословов как выдающихся просветителей. За такими перекосами в толковании общественных явлений у отдельных исследователей подчас обнаруживаются взгляды, находящиеся в противоречии с ленинскими принципами партийности науки и непреложными идейными принципами нашего общества.
В докладе приводились и другие ошибочные выводы профессора. Хотя политическое руководство республики в своих оценках должно было ориентироваться не на тот или иной научный авторитет, а на истину, рожденную в свободных дискуссиях, спорах, в творческом соперничестве идей, концепций, точек зрений, на доброжелательное и терпимое отношение ко всякому творческому инакомыслию.
Докладчик подверг
Обычно в конце работы пленумов последним выступал представитель ЦК КПСС, затем докладчик брал заключительное слово. Однако Машеров «подытожил» пленум после последнего оратора - П. Петрикова, секретаря парткома АН БССР.
Из стенограммы. Петриков:
– Одна из основных причин негативных явлений в Академии наук заключается, как об этом правильно говорилось в докладе, в недостаточном идеологическом обеспечении научно-производственной деятельности. Нашей науке нужны не просто хорошие работники, а убежденные борцы за великие идеалы коммунизма.
…К сожалению, отдельные ученые допускают серьезные ошибки в оценке явлений действительности, искажают фактическое положение вещей. За это их работы подвергаются справедливой критике, а иногда дело доходит до того, что книгу приходится даже изымать из продажи.
…В последнее время в Академии наук была подвергнута суровой критике компания собутыльников и неустойчивых в идейном отношении лиц, которые во время пьяных сборищ высказывали неправильные, националистические по содержанию взгляды о якобы существующем в Белоруссии засилии русских, ущемлении прав белорусского народа в развитии языка и культуры, целесообразности выхода БССР из состава СССР, изменении границ за счет присоединения к Белоруссии части территории Российской Федерации, Латвии и Польши и т. д.
Изучение вопроса показало, что их «запевала» — старший научный сотрудник Института литературы, кандидат филологических наук Прашкович безнадежно отставший в науке и морально опустившийся человек. Он систематически пьянствовал, нарушал трудовую дисциплину, не проявлял активности в общественной и политической жизни. Его «коллега», кандидат наук Института искусствоведения, этнографии и фольклора Миско несколько раз попадал в медвытрезвитель, за плохое выполнение производственных обязанностей понижался в должности, имел взыскания. С червоточиной оказались и три других участника этой одиозной компании.
На партийном собрании и заседании ученых советов коммунисты институтов литературы, языкознания, истории, искусствоведения, этнографии и фольклора, главной редакции БелСЭ дали принципиальную оценку этому уродливому в наши дни явлению и потребовали выдворения их из Академии наук. В соответствии с существующим законодательством ученые советы институтов тайным голосованием приняли единодушные решения о несоответствии этих лиц занимаемым должностям научных сотрудников. Тем самым ученые решительно осудили их омерзительные высказывания и поступки, их поведение, несовместимые с работой не только в академии, но и на идеологическом фронте вообще.
Заметки на полях. А потом «укоряли» просветителей, Евфросинью Полоцкую, Мелетия Смотрицкого, Зизания, Миколу Гусовского. Докладчик, возможно, не знал, что Зизаниев было двое, обоих в свое время церковь объявила еретиками.
Рогнеда Рогволодовна и Предслава — Евфросинья Полоцкая… Две знаменитые женщины, чьи имена стоят у истоков древней истории. Две полочанки, чарующие образы которых пережили века и сохранились для потомков. А на пленуме утверждалось, что Полоцкую нельзя считать прогрессивной, потому что она — монахиня.