Пикник на Лысой горе
Шрифт:
Инна рассказала все, что ей удалось узнать за это утро.
— Я рада за Сильви, — думая о чем-то другом, сказала Наташа.
— А чем ты тут сейчас занималась? — спросила у нее Инна. — Пыталась поставить себя на место убийцы?
— Да, — кивнула Наташа. — Вот я стояла тут и представляла: я убийца. Я стою возле бара и мажу ядом дедушкин стакан. Во-первых, откуда я знаю, что это будет именно тот стакан? Мало ли кто его возьмет…
— Но если это член семьи, то он должен знать о привычке твоего деда пить эту мексиканскую
— Вот и я о том же. Значит, убийца должен был смазать ядом стекло буквально за час до того, как дедушка сядет в свое кресло у камина. За час или даже меньше.
— И нам это ничего не дает, — сказала Инна. — В доме была куча народу. И посторонние в том числе.
Скажем, доктор Гун к Алексею приходил. Слушай, а что там сказал Эрнест насчет своих конфиденциальных бесед с Роландом?
— Сказал, что у него, то есть у Эрнеста, были проблемы по работе. И что дедушка давал ему советы. Но в чем конкретно выражались эти советы, он не сказал.
А что ты начала говорить про доктора Гуна?
— Что?..
— Ну, что он приходил к Алексею. Менял повязку.
— Да, менял повязку и делал вид, что его пациент в крайне тяжелом состоянии, — сказала Инна. — У доктора это отлично получилось. Он прирожденный артист. Слушай, нам с тобой надо навестить старика.
Я его встретила в полиции, на нем лица нет. Нехорошо ему одному в пустом доме. Или там еще эта его госпожа Лолла припрется. Так ему от ее болтовни не легче будет. Как бы он чего с собой не сделал. Надо его навестить и приободрить.
Наташе мысль сестры понравилась. Доктор Гун всегда был добр с ней. При простуде не заставлял мазать горло всякой гадостью, а вместо этого давал вкусные леденцы от кашля.
— Нужно ему гостинец взять, — сказала Наташа. — Неудобно с пустыми руками являться. И ему приятно будет. Пойду спрошу у Эмилии чего-нибудь вкусненького. Она не откажет.
Инна тем временем оделась и вышла на улицу.
И нос к носу столкнулась с Эрнестом. Теперь, когда Инна знала его тайну, его вялость стала казаться ей вполне заслуженной усталостью. Она во все глаза уставилась на Эрнеста. Тот смутился и попытался обогнуть ее. Это ему не вполне удалось. Инна загораживала собой проход и сторониться не собиралась.
— Гулять идешь? — спросил Эрнест, видя, что беседы не избежать. — Одна? А как же твой муж?
— Муж дома. А мы с Наташей недалеко идем, — сказала Инна. — Навестим доктора Гуна и вернемся.
Бедный, узнать, что ты отец уже взрослого сына. И тут же потерять сына навсегда.
Эрнест нахмурился, должно быть, Инна наступила ему на мозоль, но так ничего и не ответил. Из дверей выпорхнула Наташа с пакетом в руках.
— Эмилия как раз напекла своих пирожков! И дала их нам! — закричала Наташа. — От них у кого угодно поднимется
И сестры убежали, оставив Эрнеста в состоянии странной задумчивости. После того, как они скрылись из виду, он еще долго стоял, глядя им вслед.
И оторвался от своего занятия лишь после того, как увидел машину инспектора Пельше.
Подойдя к дому доктора, сестры неожиданно оробели. Кто его знает, а вдруг он сейчас не расположен принимать гостей?
— Но не идти же назад! — сказала Инна. — В конце концов он нас не съест.
И она нажала на звонок. Дверь долго никто не открывал. Наконец послышались шаги и на пороге дома появился доктор Гун.
— Ой! — не выдержала Наташа. — Доктор, что с вами?
Доктор сделал им жест следовать за ним. Сестры послушно пошли.
— Бледный какой! — прошептала Инна сестре. — Синий даже.
Доктор провел гостий в гостиную и сел в кресло.
Все так же молча. Сестры устроились в креслах.
— Эмилия вот вам передала пакет с пирожками, — робко начала Наташа, кладя пакет на стол. — Чувствуете, как вкусно пахнет? Попробуйте.
— Спасибо, — не двигаясь с места, сказал доктор. — Анне — славная женщина.
— Откуда вы знаете? — удивилась Инна. — Откуда вы знаете, что ее на самом деле зовут Анне? Эмилия вам сама рассказала о том, что она сестра Эрики?
— А мне не нужно было ничего рассказывать. Я же не слепой, — сказал доктор. — Сходство с сестрой у Эмилии было очевидно. Я смотрел на Эмилию и видел Эрику. А о том, что сестру Эрики звали Анне, я помнил еще по прошлой жизни.
И доктор снова задумался. Но на этот раз, слава богу, о чем-то приятном. Потому что лицо у него посветлело, а в уголках губ даже заиграла легкая улыбка.
Сестры переглянулись с облегчением.
— Да, — сказал доктор. — Если бы я знал, как жестоко я ошибался на ее счет. Ах, Эрика, какой же я глупец! Мне нет прощения. Я не выполнил последний твой наказ. Не уберег нашего с тобой сына.
— Вы не виноваты, — сказала Инна. — Что вы могли сделать? И потом Эрика сама не хотела, чтобы вы становились для Алексея настоящим отцом. Она же вам при жизни ничего так толком и не рассказала.
Вы пребывали в сомнениях насчет своего отцовства.
Она явно не хотела, чтобы вы знали правду.
— Я только недавно узнал, почему она этого не хотела, — сказал доктор, и на глазах у него навернулись слезы. — Эти два чудовища запугали ее. Заставили отказаться от своей любви и от свободы. Посадили ее в клетку и заставили плясать под их дудку.
— О ком вы говорите? — удивилась Наташа. — Кто заставил мою бабушку плясать под чужую дудку? Она вовсе не казалась такой несамостоятельной.
— Ее муж и сын, — сказал доктор и добавил более тихо, обращаясь как бы к самому себе:
— Теперь это уже не имеет значения. Я уже совершил должное. Пути назад нет. Бумаги подписаны.