Письма героев
Шрифт:
Легкие силы это четыре крейсера с шести- и восьмидюймовым калибром. С ними двенадцать эсминцев. Все что гросс-адмирал Эрих Редер наскреб для этой операции. Увы, сражения начала войны дорого обошлись Кригсмарине. Корабли гибли, получали повреждения, возвращались в порт с поломками. Даже на защищенных рейдах и у пирсов баз их настигали удары британской авиации.
Впрочем, Гюнтер Лютьенс не унывал. Адмирал трезво оценивал свои линкоры-крейсера и больше возлагал надежды на коробкообразные угловатые туши «Цепеллина» и «Брумовски». Два авианосца отнюдь не лучшие представители своего класса. И если «Граф Цепеллин» считался средним, нес броню и серьезную артиллерию,
Вечером Макаров распорядился снизить эскадренный ход до шести узлов. Рядом с линкорами и старичком «Навариным» пристроились танкеры. Насосы жадно заглатывали мазут в бездонные цистерны. Сгоревшие в котлах тонны крови земли требовалось восполнить. Адмирал предпочел идти в бой с полными танками.
Эсминцы тоже пополняли запасы топлива. В первую очередь это касалось 2-го дивизиона из старых «Супер 'Новиков». Когда-то проектировавшиеся для Балтики по еще послевоенным заданиям, эти корабли не отличались океанской дальностью плавания. Отвечавшие за заправку штабные офицеры не забыли и более современных «Хищных птиц», «Хищников» и эскортных «Туземцев».
Уже ночью высоко поднявшие грузовую марку танкеры и транспорты повернули к Норвегии. Их курс лежал на гостеприимный рейд недавно освобожденного Ставангера. В сопровождение Макаров выделил 1-й дивизион, самые старые эсминцы флота. Он и эти «Новики» с удовольствием оставил бы при себе, но в Норвежском море шалили подлодки. Только две недели назад «Опричник» получил торпеду в борт и с большим трудом дополз до Девкиной Заводи.
В адмиральском салоне «Измаила» горел свет. Вадим Степанович уже дважды пытался разогнать офицеров по каютам, но те саботировали распоряжение. Имел место вопиющий факт нарушения прямого приказа вышестоящего начальника в военное время. Штаб в полном составе плюс начальник бригады линкоров напрашивались на трибунал. Извиняло офицеров лишь то, что контр-адмирал сам не торопился исполнять собственное распоряжение.
— Есть новости от немцев?
— Лютьенс молчит. Осло передает вчерашнее штормовое предупреждение у Ньюфауленда.
— Значит, своим он тоже ничего не передавал, — сделал вывод капитан-лейтенант Кучкин.
— Хитрая лиса. Имитирует прорыв тяжелой эскадры в Атлантику. Пока держит крейсерский ход, в проливе разгонится до полного. Мы так договаривались.
— Так ведь и проскочит, Вадим Степанович. Наглость второе счастье.
— Это хорошо. Ударит по англичанам с веста.
— Может, все же стоило соединиться у Норвегии и идти одним флотом? — Милевский вспомнил один из самых горячо обсуждавшихся планов операции. Начальник штаба держался за него до последнего. Однако, окончательное решение принималось в Петербурге. У МГШ свое видение операции, возможно даже под Шпилем глядели дальше, чем из Романова-на-Мурмане.
— К черту старые бумаги! — рыкнул Макаров. — Надеемся на удачу Лютьенса и работаем по плану.
Командиры русских кораблей знали, что идут ровнять с пляжем фарерские базы. Это было правдой. Некоторым было известно, Макаров прикрывает прорыв на океанские трассы Лютьенса и своей «Полтавы». Это тоже правда. Маленькие кусочки цельной картины операции «Плутон», планы внутри планов цеплялись друг за друга как шестеренки. Каждый отражал свою сторону реальности, каждый отдельный план казался самостоятельной операцией и по отдельности они не давали представление о масштабной задумке «Плутона».
Идею
Рейдерской эскадре адмирала Лютьенса предстояла почетная роль приманки. Более мощный русский флот играл роль тяжелого молота, которым из Санкт-Петербурга собирались прихлопнуть британцев. Или наковальни, если вдруг что пойдет не так. Показательная прополка «Фарерского барьера» задача сопутствующая. Рейд в Атлантике следующий шаг, если будет кого отправлять в крейсерство, если англичане не решатся на сражение. Последнее крайне маловероятно, но чем черт не шутит!
— Радио с «Витязя»! — в салон влетел посыльный из рубки.
— Дай сюда! — Макаров выхватил из пальцев мичмана карточку.
— Обнаружен приз. Веду захват, — прочитал вслух Вадим Степанович. — Слово лишнего не вытянешь. Англичанин радио дал?
— Не могу знать, господин контр-адмирал.
— Добро. Запросите Шестакова о радиоперехватах.
— Будем считать, в Скапа-Флоу знают наши координаты, — процедил сквозь зубы Милевский.
— Если они кого видели, то только «Витязь», Николай Адамович, — заметил до этого молча листавший справочник каперанг Наумов. Флагманский артиллерист давно порывался уйти к себе в каюту отсыпаться, но что-то его удерживало в салоне. Предчувствие, наверное.
Начальник штаба засадил молодежь рассчитывать возможные курсы перехвата англичанами. Его больше всего интересовало — напорются островитяне первыми на немцев, или нет. В действительности Макаров разминулся с соединением контр-адмирала Джорджа Эдвардса-Коллинза еще сегодня днем. Англичане прикрывали проводку большого конвоя в Тронхейм. Косвенно виной этому послужил сам Макаров, любивший ходить в набеги большой дружной компанией линкоров и авианосцев.
Вторая причина, это падение Нарвика, натиск немцев и норвежцев на плацдарм, жуткие потери на берегу, с каждым днем усложнявшееся снабжение гарнизона. Британский флот шел эвакуировать последний плацдарм в Норвегии, не дожидаясь того момента, когда снимать с берега будет некого.
Несчастный «Сэм Перигрин» так некстати попавшийся дозорному крейсеру отстал от каравана из-за поломки машины. Получив сигнал с транспорта, сэр Эдвардс-Коллинз посчитал, что у него за спиной болтается одинокий рейдер и решил прихлопнуть обнаглевшего русского на обратном пути.
Ночью с транспорта не смогли как следует рассмотреть корсара. С равным успехом это мог быть как полноценный бронированный крейсер, так и переоборудованный из теплохода рейдер. Русские, как и немцы с первых дней войны выпустили на вражеские коммуникации дюжину бывших доброфлотовских вспомогательных крейсеров. Переполох эти дизельные корабли учинили знатный.
Всю ночь русские продолжали бег по Норвежскому морю. Прекрасным солнечным утром 16 мая соединение проходило в 120 милях к северу от острова Эстурой. С катапульт «Полтавы» и крейсеров в небо ушли гидропланы. Над палубами авианосцев стоял гул пропеллеров. Первыми в небо поднялись разведчики «Рижане» и четыре «Сапсана» с подвесными баками. Вадим Степанович не собирался лезть в драку, не разведав для начала обстановку. Местонахождение британского флота и планы его командования оставались величиной неизвестной. Да и союзники не соизволили дать о себе знать.