Письма солдат

Максимушкин Андрей Владимирович

— Грунты Мезоамерики отличаются от английских?

— Как будто сами не знаете. По всему миру отличаются. Только меня больше не грунты, а фауна беспокоит. Говорят, весьма мерзкая, кусачая и ядовитая. Недаром наш батальонный лекарь лекарства и противоядия грузовиками заказывал.

— Как в Египте? Помните, что тогда Гитлер выдал?

— Хорошо ефрейтор развлекся. У меня фото с его коброй сохранилось.

— У меня тоже, — кивнул поручик Аристов. — Интересно, господа, что он сейчас поделывает?

— Сие неведомо. Если хотите, Андрей Иванович, подойдите к ротмистру, поспросите господина жандарма хорошенько дать запрос по

его ведомству.

— Я по-человечески любопытствую. Неплохой был ефрейтор. Честно «георгия» заслужил. Надеюсь, найдет свое счастье в Святой Земле.

— Лучше на Святой Земле, чем в ней родимой, — скаламбурил Петр Гакен.

— Лучше бы он дурью со своими корнями и верой прадедов не маялся. Нормальный человек, руки не из афедрона, голова не только для фуражки. Совесть есть, — подвел итог Еремей Кравцов. — Господа офицеры, лучше не Гитлера вспоминать, а подумать, как и где мы обустраиваться будем. Прошу сегодня же всех поднять свежие Наставления и циркуляры, зазубрить особенности обустройства лагеря, строительства укреплений, оборудования постов в тропиках.

Под утро «Курляндия» встала у причала Джорджтауна. Поднимали людей глубокой ночью. Разгрузка в быстром темпе. Людей не хватало, в качестве докеров трудились малость подуставшие от океанского круиза саперы и пехота. Порт встретил людей настороженно. Кругом штабеля, на пирсах обложенные мешками с песком зенитки. Портовая техника в убогом состоянии.

Смотавшийся к коменданту порта подполковник Чистяков вернулся с приказом: «Спешно уходить маршем в полевой лагерь». Карта, маршрут, даже расписание движения выданы сразу под роспись. Как пояснили комбату распоряжавшиеся в городе и порту англичане, есть шанс визита американской авиации.

— Не впервой, — буркнул под нос помощник комбата, однако, не мешкая поспешил подгонять своих унтеров и офицеров.

Всех людей конечно сразу из порта не вывели. На разгрузке оставили третью роту и начальника над транспортом с его людьми. Батальонные машины выгружали в первую очередь, но они предназначены для имущества и снаряжения. К этому большая часть транспорта до сих пор болталась где-то в море. Капитан Соколов молился чтоб его машины привезли именно в Джорджтаун. Желание вполне понятное. Русские и немецкие войска выгружались в нескольких пунктах раскиданных на сотни верст по побережью.

Переброска армий на другой континент это риск. Совершенно новое, незнаемое дело. Мало перевезти людей. В современной войне на одного солдата приходятся тонны и десятки тонн грузов. Европейцы мобилизовали все пригодные быстроходные лайнеры, но к ним нужны были армады транспортов. Для сопровождения конвоев требуются эсминцы и океанские сторожевики. Всю эту железную орду саму по себе надо снабжать углем и мазутом, обеспечивать продовольствием и водой, держать в рабочем состоянии.

Работа, работа и еще раз работа. Адский труд тыловиков, интендантов, мобилизованных гражданских моряков. Мало отправить и довести до порта конвои, их еще надо разгрузить, рассортировать и принять номенклатуру, разместить на складах. Суда надо как-то подготовить к обратному пути, желательно загрузить попутным грузом. И это все при неусыпном внимании вражеских авиации, легких сил, подлодок.

Неудивительно, почти одновременная проводка трех конвоев каждый из полусотни транспортов вылилась в непрерывное сражение. Благо боевые эскадры адмиралов Макарова, Маршалла, Жансуля тревожили островные

базы и аэродромы американцев хаотичными ударами, оттягивая на себя внимание базовой авиации и Атлантического флота противника.

Потери понесли все. Самолеты со звездами, крестами и молниями на плоскостях горели, метеорами падали в волны. Семь подлодок легли на океанское дно под градом глубинных бомб, расстрелянные неожиданно вывалившимися из облаков штурмовиками, или с расколотыми форштевнями рубками. Русские потеряли драгоценный авианосец. До портов не дошли два десятка транспортов, еще дюжина доползла, черпая воду торпедными пробоинами.

Командовавшие операцией вице-адмирал Павел Вилькен и контр-адмирал Фридрих Руге, не рвали волосы после докладов. Это люди другой закваски. Пусть внутри все клокотало, но Вилькен сохраняя внешнее спокойствие собирал рапорты командиров боевых групп, кораблей, капитанов судов. Он не ругался, не срывал злость, а требовал от людей в следующий раз все учесть, принять меры, найти нужные решения и доставить грузы и людей к месту назначения. Причем так, чтоб к Нептуну отправлялись только американцы.

О том, что это далеко не последние конвои догадывались все. О том, что через океаны придется как-то перегонять десантные баржи, штурмовые боты, катера огневой поддержки знали многие. А вот как это сделать имеющимся далеко не бесконечным тоннажом требовалось хорошо подумать.

Глава 8

Карибское море

24 июля 1941. Кирилл.

Пролив между Тринидадом и Тобаго прошли ночью. Авианосец держал на лаге 24 узла, параллельным курсом шли крейсера «Громобой» и «Леший». Где-то на краю горизонта на радиодальномерах светились отметки эсминцев. Острова буквально на днях взяты немцами, в центральных областях Тринидада еще случались с тычки с отрядами янки, прошлой ночью американские самолеты прошли над островом и сбросили грузы на черных парашютах. Впрочем, это уже агония. Никто и не сомневался, что последние очаги сопротивления доживают свои последние дни.

«Выборг» шел по-походному, самолеты в ангаре, только дежурное звено истребителей принайтовано на шесть точек вдоль края палубы. Летчикам категорически приказано отдыхать, в ангаре не появляться, команду к отбою не игнорировать. Приказ нелишний, летом в тропиках людей в кубрики не загнать. Днем жара и духота, только после захода солнца приходит долгожданная прохлада. Ко всему, вентиляция не справляется с работой, а кондиционеры только в бомбовых погребах и на центральном посту.

Утро корабль встретил в открытом море. За ночь наших кораблей прибавилось. По левому борту наблюдался эскадренный авианосец. Мористее параллельным курсом шел еще один крейсер.

— Союзники, — Кирилл Никифоров кивнул в сторону второго авианосца.

— «Гинденбург»?

— Он самый, — Кирилл довольно кивнул в ответ на подсказку фельдфебеля Марченко. Сам только вчера листал таблицы опознавания. Характерный силуэт нового немецкого авианосца выделяется сведенными в один кожух трубами и характерным атлантическим форштевнем.

— Крейсер тяжелый вроде «Ойгена» или «Блюхера». Они все как близнецы на одно лицо.

— Не скажи, — вставил свои пять копеек комэск, — все корабли серии хоть немного, да различаются. Без бинокля не различу, но у «Хиппера» мачты другие, на корме и надстройках зениток больше.