Письма солдат

Максимушкин Андрей Владимирович

Два судна на озере столкнулись и перекрыли фарватер. Кто-то поспешил приткнуться к берегу. Хорошо видно, как от шлюзов и домишек на берегу разбегаются люди.

Это еще не все. Зеркало озера Гатунг выше уровня океана на двадцать шесть метров. Сквозь разодранные взрывами ворота, обломки несчастного «Бенджамина» вода потоком, водопадами пошла в нижний бьеф канала. Напором окончательно свернуло остатки ворот, разрушило их крепление, поток размыл стенки шлюза. Мутная стена воды захлестнула и смыла все до Лимонной бухты. Стоявшие в ожидании своей

очереди суда вышвырнуло из канала как пробку из бутылки шампанского.

Ко всему прочему с волной шел горящий бензин. Вскоре весь участок до Атлантики пылал и корчился в огне.

Никифоров это уже не видел. Эскадрилья организованно собралась Гатунгом и ушла на чистый норд вслед за ударными самолетами. Уже над Карибским морем справа подошла вторая эскадрилья «Выборга». Вместе с ребятами из третьей они давили и блокировали американские аэродромы.

Глава 9

Барбадос

26 июля 1941. Иван Дмитриевич.

От рева корабельной артиллерии давно заложило уши. Звуки над водой разносятся далеко, частый огонь на подавление слился в один сплошной гул. Фоном шел перестук паровых машин, стрекотание моторов катеров, свистки и гудки.

Медленно подгребающие винтами суда транспортной флотилии вызывали из глубин памяти недобрые воспоминания о темных волнах Ла-Манша. Штабс-капитан Никифоров бессовестно пользуясь правами офицера наблюдал за высадкой с надстройки. Людям на нижних палубах приходится куда хуже. Вокруг металл, под ногами тонкий линолеум, под ним метал, над головой металл. Иван Дмитриевич по себе знал, как страшно в низах, когда идет бой, в небе гудят моторы, когда понимаешь, от пучины тебя отделяет только тонкий лист железа.

— Идем во втором эшелоне, — подполковник Чистяков с невозмутимым видом стряхнул пепел с папиросы.

— Если ничего нее путаю, отстаем от графика.

— Путаете, Иван Дмитриевич, высадку сдвинули на три четверти часа. Моряки долго возились с береговыми батареями.

— Хорошо если так. Меня признаться трясет немного.

— Меня тоже. До сих пор с ужасом вспоминаю болтанку на переходе. И где наши эту галошу откопали? Лохань старше Ноева ковчега, — Чистяков щелчком отправил окурок за борт.

— Видимо, не жалко если утопят. Жалко если с нами.

Старый каботажник «Сант Феликс» тряхнуло на волне. Никифоров успел схватиться за поручень и негромко выругался. Судно довернуло направо, теперь со шлюпочной палубы можно было увидеть Барбадос. Остров близко, до берега версты две-три на глаз. Там что-то горит, к небу поднимаются клубы черного дыма. Над пальмами и деревьями вздымаются грязные с огненными прожилками кусты взрывов. В небе барражируют двухмоторные самолеты.

Огненный вал уже переместился в глубь острова. Короткий бой на пляжах закончился. Морская пехота рывком преодолела открытое пространство и продвигается в глубь острова. Хочется надеяться, что продвигается, а не залегла под кинжальным

огнем обороняющихся.

Штурмовые боты и моторные баржи гребут винтами к транспортам. Не все. Вон там и там из воды торчит рваное железо. Два «Болиндера» накренились на отмели и черпают воду низкими бортами. Эти уже отплавались.

Если обернуться, в трех кабельтовых за транспортом идет эсминец. Орудия на баке и юте частят беглым огнем. Дальше еще несколько кораблей. У горизонта два крейсера или линкора, Иван Дмитриевич, признаться плохо разбирался в морской части. Все, что больше и солиднее вон того эсминца — крейсер. Радовало одно, высадку прикрывает целая эскадра. Не просто прикрывает, а деловито перепахивает остров тяжелыми фугасами.

— Приготовиться! Швартовы! Боцмана наверх!

Матросы высыпали на палубу. К «Сант Феликсу» с обоих бортов причаливают десантные баржи. Раздаются громкие свистки. С палубы транспорта сбрасывают сходни.

— Пойдемте, — комбат хлопнул Никифорова по плечу, — нехорошо оставлять людей в такой момент.

Люки открыты, саперы поднимаются на палубу. Некоторые держатся молодцом. У многих бледноватый вид. Сказывается непривычка к морю. На переходе вдруг выяснилось, «Сант Феликс» отличается отвратной остойчивостью, его качало и бросало как щепку. Каждый удар волны в корпус отзывался звоном заклепок, тряской и гулом.

— Господа, внимание! — громкий командирский голос подполковника перекрыл шум и гул. — Действуем по расписанию. Иван Дмитриевич, как обговаривали, вы ведете авангардную группу.

— Хорошо. С Манштейном связь наладили?

— Он с нами одной волной высаживается. Постарайтесь найти полковника Берса.

— Владимир Иванович? Бронегренадеры? — Никифоров неплохо знал этого сутулого, постоянно носившего очки офицера.

— Он самый. Ваши радисты должны знать волну связи с мехбригадой.

Как и обговаривалось, штабс-капитан Никифоров взял два штурмовых бота, на каждый посадил по взводу саперов налегке. Вторым офицером роты шел поручик Мизерницкий. Андрея Аристова Никифоров оставил старшим за себя.

Остальных людей Чистяков поставил на перевалку имущества из трюмов в баржи, сопровождение и выгрузку на пляж. Саперы ворчали, но работали. Докеровка методами египетских фараонов все же предпочтительнее наведения переправ и расчистки заграждений под шквальным огнем. Полезнее для здоровья, так сказать.

Боты ходко бежали по волнам, во все стороны летели брызги, за кормой тянулся сизый дымок солярного выхлопа. С погодой повезло, ветерок освежает, а не поднимает волны, с неба не льет.

Никифоров оглядел своих бойцов, лица серьезные, но никого не мутит, никто не валится мешком схватившись за живот и не блюет. На недавних учениях все было хуже. Тогда при переходе морем сомлела треть роты. Ребята вываливались на песок как пьяные.

Судно сбавляет ход, скрежет под днищем. По команде матроса, саперы поднимают стопоры лебедок, аппарель падает на пляж.