Письма солдат
Шрифт:
— Как же так?
— Вот так, Кирилл Алексеевич. Полный цикл испытаний и приемки не завершен. Мы слишком громко просили, вот нам и дали. Сразу предупреждаю, да думаю заметили на патрульных полетах: машина немного тяжелее, развесовка другая, мотор перефорсирован. Патроны к пушкам заканчиваются быстрее, чем к «березам».
— По топливу должен быть экономичнее, — заметил Марченко.
— Должен быть, но не обязан. Нам проверять. Прошу всех следить за стрелками. Приборы могут спасти жизнь.
Ночью под утро оба авианосца набрали полный ход. Полетные палубы
Истребители «Выборга» уходили в небо с короткого разбега. Идущий против ветра полным ходом авианосец работал как большая автоматическая катапульта, добавляя своим дюралевым пташкам столь необходимые им дополнительные узлы скорости относительно воздушной массы. Три эскадрильи «Сапсанов» сразу разделились и ушли к своим целям.
— «Девятка», отстаешь. Выходи в голову.
— Вас понял, — Кирилл Никифоров прибавил оборотов мотору.
Шея уже поворачивалась на автомате. Взгляд вправо, влево. Трое «Сапсанов» держатся за ведущим.
— Курс: чистый зюйд, — передали из авиационной рубки. — Ни пуха, ни пера.
— К черту!
Дюжина «Сапсанов» вытягивается широким фронтом. За ними натужно гудят бомбардировщики, уплотняют строй. Внизу темная вода. Над головой звезды. Яркие незнакомые созвездья. Скудные знания астрономии не помогают, не к чему привязаться. Ориентация только по компасу, примитивной прокладке по лагу, да остается надежда на радиомаяк с родной палубы.
Слева кромку горизонта разрезает светлая полоска. К тому времени когда ударная волна пересекает береговую черту рассветает. Раннее летнее утро. Внизу джунгли. Ведущий качает крыльями и доворачивает на два румба.
Бомбардировщики нагрянули на шлюзы Панамского канала как снег в июльский день в тропиках. Торпедоносцы развернулись над озером Гатунг и снизились. Истребители разбежались по сторонам.
— Свободная охота! Режем всех. Внимание к перехватчикам.
— Рады стараться! — бросает Кирилл.
Его четверка проходит над каналом. В небе чисто. Внизу обычная будничная жизнь. Несмотря на раннее утро судоходство не останавливается. В створах шлюзов горят огни. В камерах шлюзуются суда. На озере выстроился целый караван в ожидании своей очереди.
Танкер «Бенджамин» медленно на самом малом выползал из последней шлюзовой камеры. Нос груженного судна высунулся из-за створок ворот. Винты неторопливо мололи воду, толкали танкер в воды озера Гатунг. Первый участок канала пройден. Впереди судоходный фарватер, мутные воды Чагреса, опять этажерки шлюзов. На Тихом океане стоянка в ожидании эскорта. За дальнейший маршрут капитан не волновался, конвой защитит от японских подлодок, а авиация желторылых макак до Гаваев не дотягивает.
На берегу вдруг началась какая-то суета. Со стенки шлюза замигали фонарем.
— Эль-капитан! — лоцман схватил американца за руку и показал на небо.
Справа прошла пара одномоторных самолетов. Патруль? Время неспокойное. Капитан перевел взгляд
Громкий вопль впередсмотрящего. Матросы на баке размахивали руками, кто-то сделал в сторону рубки запрещающий жест.
— Стоп машины! — успел отреагировать старпом.
Слова Чака заглушил рев проносящихся над палубой самолетов. Танкер вышел из дока на треть корпуса, когда прогремел первый взрыв.
Немцы отстрелялись снайперски. Недаром, авиакрыло «Гинденбурга» жестко натаскивали на полигонах. Даже на фоне усиленной программы подготовки морских летчиков количество учебных вылетов с практическим бомбометанием и торпедированием выглядело нереальным. Теперь, парни в кабинах «Зигфридов» и «Штукас» сдавали практический экзамен.
Из шести торпед три попали в нос несчастного «Бенджамина». Тяжеленный танкер швырнуло на створку ворот и стенку шлюза. Сквозь грохот взрывов прорвался зловещий скрежет и стон металла. Судно шло в полном грузу. Все топливные отсеки под завязку заполнены авиационным бензином.
Танкеры суда прочные, живучие. Корпуса делаются с двойным дном на всем протяжении, внутри танкер разделен на герметичные отсеки, однако всему есть свой предел. Через пробоины хлынул бензин. Капитан устоял на ногах, он еще успел схватить за шкирку рулевого, отмахнулся от громко верещащего на испанском лоцмана и вдруг застыл на месте. Лицо человека окаменело, глаза широко раскрылись. На сетчатке глаз в последний момент жизни запечатлелась стена огня над баком танкера.
Торпедоносцам несказанно повезло. Никто и не закладывался на такое фантастическое стечение обстоятельств. Взрывами торпед повредило механизм открывания ворот. Створки шлюза покорежило и намертво заклинило в открытом положении. Танкер полыхал от носа до кормы, горящий бензин растекался по шлюзу, в огне раскалялось и сминалось железо. Напитавшиеся водой камни облицовки лопались и взрывались от жара как фугасы.
Второй штафель торпедоносцев атаковал северные ворота шлюза. Опять удачно. Взрывами торпед разбило опоры ворот, свозь щели и трещины хлынула вода. Одна створка наклонилась и рухнула под напором. Соседняя цепочка шлюзов тоже не избежала внимания ударных самолетов. Прямыми попаданиями торпед, близкими взрывами бомб повредило ворота и оборудование.
Маленькие несуразные Ю-87 с характерным изгибом крыла и «лаптями» шасси точно положили полутонные фугасы в шлюз. Взлетел на воздух и рассыпался машинный зал, вспухла клубами огня насосная станция. Шлюзовавшийся вслед за «Бенджамином» сухогруз получил прямые попадания в палубу и медленно печально тонул.
Над джунглями и водами озера поднималась стена огня. Четырнадцать тысяч тонн бензина с танкера натворили дел. Прапорщик Никифоров наблюдал трагедию Панамы воочию с высоты четыре километра. В воздухе чисто. Пара зениток на берегу открыли было сполошный огонь, но их быстро заткнула штурмовка с неба. А затем всем на земле стало не до самолетов.