Письма живых
Шрифт:
У Тобаго с палубы видели конвой из четырех коптящих небо угольным дымом «добровольцев». Характерные пароходики с одной трубой, одной мачтой, сдвинутой в корму надстройкой и одним винтом. Дешевые серые лошадки войны, варившиеся поточным методом суда. Обычно называли их в честь жертвователей крупных сумм на нужды армии и флота.
В охранении древний «Новик» и конвойный эсминец типа «Береза». Еще одно зримое напоминание о подводной угрозе. Война за коммуникации не затихает ни на день, ни на минуту. Грандиозное сражение за Атлантику идет второй год подряд. Даже
В проливе Бокас-дель-Драгон, буквально в считанных милях до порта эсминец «Выдра» резко сбавил ход и выкатился из строя чтоб избежать столкновения с «Сипухой». На мостике эсминца замигал прожектор.
Авария, поломка судовой установки. Корабль охромел, появилась сильная вибрация на правом гребном валу, разрушились вкладыши подшипников. К счастью сработала аварийная автоматика, перекрывшая паропроводы турбины. Что-ж, бывает. Техника несовершенна.
Соединение шло экономическим ходом, акватория безопасна, потому задерживаться не стали. А вскоре и «Выдра» догнала отряд, форсируя оставшуюся турбину. С эсминца семафором передали, что могут управляться и держать 20 узлов.
Происшествие не омрачило общее радостное настроение. Наоборот, на мостике «Выборга» все восприняли как счастливое стечение обстоятельств. Отряд не задержался на маршруте, не пришлось брать охромевший эсминец на буксир, корабль возвращается в порт своим ходом. Поломка ерунда. Приключись она близко берегов Канады, все могло оказаться куда хуже. На флоте действует категоричный приказ — в зоне действия вражеской авиации запрещена буксировка потерявших ход кораблей.
На рейде Порт-оф-Спейна лес мачт, к грузовым причалам очередь. «Выборг» бросил якорь на рейде, портовые буксиры сразу потянули к кораблю цепочку бонов с противоторпедными сетями. Пусть американская авиация давненько не наведывалась на этот сказочный остров, но о безопасности никто не забывал. Элементарные требования защиты на стоянках вбиты в подкорку всем, кому дорога жизнь.
Еще на переходе объявили, что стоянка не меньше недели, увольнения на берег выдаются всем свободным от вахт и срочных работ. В кубриках летного и технического состава эту новость встретили радостными криками. Следующим пунктом полковник Черепов уже кулуарно на построении в ангаре сообщил, дескать, нечего животы отращивать и акул в заливе распугивать. В план стоянки включены учебные полеты, по два на летчика и экипаж.
— Не ты идею подкинул? — поручик Никифоров ткнул кулаком в живот комэска, когда они поднимались в кубрики за парадной формой.
— Задумка хорошая, жаль не моя.
— Согласен. Все может переменится, спорю найдутся умники, заменят нам учебные бои на патрулирование.
— По дереву постучи! А лучше по голове.
Реакция понятная. Патрульный полет самая скучная работа. Летишь себе над морем, смотришь по сторонам, периодически трясешь головой чтоб не заснуть. Ровный рокот мотора, свист ветра, гул, скрипы приводов, море от горизонта и до горизонта расслабляют. Действительно, кое кто из
Погода на Тринидаде для европейца всегда великолепна. Даже в штормах и тропических ураганах северяне видят свою прелесть. Русские и немцы искренне не понимали, почему вдруг местные англичане и креолы жалуются на непогоду. Ведь ливень стеной пройдет, снова выглянет солнце!
Увольнения выписали в первый же день. На берег толпы желающих перебрасывали судовыми катерами и моторными шлюпками. От борта авианосца отчалила целая кавалькада плавсредств набитых истосковавшимися по твердой земле моряками и летунами.
В городе Кирилл отбился от своих. Заблудиться не боялся, далеко не первый раз в этом порту. Однако с каждым заходом «Выборга» город менялся. Сейчас на лето 43-го следы жестокого штурма и бомбежек уже не бросаются в глаза. Руины если и остались, то на задворках, в бедных кварталах, там, где не видно с центральных улиц.
В облюбованных европейцами районах рядами стоят однотипные домики быстровозводимого типа. Своего рода уродство конечно. Напоминает «майскую» застройку обезобразившую рабочие кварталы русских городов.
Да индустриальные дома архитектора Эрнеста Мая дешевы и достаточно комфортны. Именно увлечение этими проектами в 30-е годы позволило улучшить жилищные условия для небогатых горожан, рабочих средней и низкой квалификации, сбить цены на аренду. Но ряды и кварталы однотипных домиков из шлакобетона изуродовали городскую среду. Многими «майская» застройка воспринималась как ужас, другими же как шанс недорого снять полноценную квартиру, пусть с крошечной кухней, потолками чуть выше трех метров, с совмещенными удобствами. Однако, это лучше, чем комната на чердаке.
Кирилл остановился на краю тротуара, пропуская машину. Взгляд привлекли две медсестры на противоположной стороне улицы. Девушки шли, держась за руки, остановились перед лавкой. Та что справа удивительно похожа на нее. Та же фигура, наклон головы, из-под белой беретки выбивается тугая рыжая коса. Девушка что-то говорит подруге, поворачивает голову. У Кирилла перехватывает дыхание. Взгляд встречается с глазами девушки. Сердце замирает, затем рвется из груди.
Летчик бежит через дорогу, чуть было не сбивает торговку с корзиной фруктов. Кирилл сбивается с шага и останавливается за два шага до девушки. Язык примёрз к небу. С трудом открывается рот. Рыжая прелестница неотрывно смотрит на него.
— Инга, ты?!
— Кирилл.
— Ты здесь? — офицер касается пальчиков девушки, осторожно легонько сжимает. — Любимая.
— Здесь. Я писала из Петербурга.
— Я три месяца не получал писем. Там, где мы работали, почтальоны не приходят.
Поняв, что на них обращают внимание, Кирилл увлек девушек вдоль улицы. Шагов через двести сквер, несколько тенистых деревьев и скамейки. На парапете засохшего фонтана сидят рядком пестрые птицы.
— Инга, я даже представить себе не мог и не мечтал, что увижу тебя так скоро.