Плата за успех: откровенная автобиография
Шрифт:
Между тем скандал, связанный с незаконным увольнением меня из Большого театра, нарастал, он привлек внимание и мировой общественности. Звонили журналисты из Австралии, Мексики, Нью-Йорка, из разных стран, потому что никто не мог понять, как такое может быть? Весной премьера балета в постановке Григоровича, звание заслуженной артистки России, гастроли в Америке, где мы с Евгением Иванченко признаны лучшей парой мира, и тут раз – с 16 сентября Волочкову уволили, потому что она якобы большая, толстая и неподъемная. Разом вдруг выросла на 13 сантиметров и потолстела на 13 килограммов.
В разгар нашей тяжбы с Большим театром позвонили журналисты из «Нью-Йорк таймс» и спросили, можно ли приехать и измерить мои параметры.
Что касается судебного процесса, то я его выиграла, и в этом огромную помощь и поддержку оказал добрый человек Виктор Столповских. Его буквально Бог послал – я только что получила известие, что меня уволили из Большого театра, сидела в кафе и плакала, а он случайно увидел, подошел… В общем, ему все рассказала, и он предложил помощь своего адвоката и пообещал профинансировать мои концерты в Кремле – ведь Сулейман и концертную деятельность пытался перекрыть. Адвоката, правда, потом перекупили, и на суде он отказался меня защищать, но это неважно, сама справилась и доказала, что правда на моей стороне. Куда важнее были концерты, не говоря уж о моральной поддержке – в тот период сплошного ужаса нашелся человек, на которого можно было положиться. Виктор, который абсолютно безвозмездно заступился за мою честь и достоинство! Он до сих пор остается моим другом.
В Большой театр меня в итоге возвращали с помощью судебных приставов, но это был скорее символический акт, потому что я, конечно, понимала – работать мне там не дадут. У меня тут же отобрали гримерную, прекрасно зная, что это мой маленький мир, в котором я могла быть одна, а потом отдали неофициальное распоряжение не пускать на порог даже как зрительницу в театр.
Хотя это все ерунда, по-настоящему горько было, когда умерла Наталья Игоревна Бессмертнова, мой педагог – именно она со мной репетировала в Большом театре, когда ее супруг Григорович меня вернул из Лондона в Россию. Я пришла с ней проститься на панихиду, которая проходила в атриуме Большого театра. Принесла цветы, а охрана не пустила. Было такое опустошение на душе, и, видимо, это так отразилось на моем лице, что нашлись все же какие-то добрые люди, которые сказали охране: «Уж на такое событие закрывать турникеты – это просто грех». Юрий Григорович лично пришел за мной на проходную и подвел к гробу проститься с моим дорогим педагогом. Меня пустили. Когда умерла Екатерина Сергеевна Максимова, меня пытались снова не пустить. Но тогда уже лично Владимир Васильев вышел, взял меня за руку и провел в театр на панихиду.
А вы знаете – моя трудовая книжка до сих пор в Большом театре. А я там не танцую уже с 2003 года, а книжка лежит там. Был там такой шут гороховый Гена Янин. Он был шутом в балете «Лебединое озеро», где я танцевала в качестве солистки, шутом и остался. Янин меня приглашал каждый год 23 сентября, в день рождения моей дочери Ариадны, чтобы я писала нелепое заявление, что прошу отпуск по уходу за ребенком без сохранения содержания. Я 8 лет писала эти заявления, а потом просто перестала приходить, потому что… ну это уже смешно.
А Гена Янин на своей должности долго не продержался – подставили его же друзья. Он был гей, и его фотографии с мужским членом во рту были разосланы по всему Интернету, после чего Гену быстро сняли с должности. Неприятная была история, но я не удивилась – как-то так получилось, что я за свою жизнь видела много случаев, когда люди, занявшие свои места не по заслугам, так сказать, из грязи в князи, и пытавшиеся сделать мне что-то плохое, скоро сами оказывались в такой яме, на таком дне, что оставалось только с облегчением думать,
Судьба все расставляет по своим местам. Не надо желать своим недругам ничего плохого – Бог сам их накажет. Я в этом уверена. Бог дал мне талант и трудолюбие, не спрашивая за это денег. А я работала, не жалея рук, ног и спины, чтобы добиться своей цели, чтобы стать балериной. Все, чего достигла – это исключительно моя заслуга, педагогов и Божественных сил. А все, кто хотел мне навредить еще со времен балетного училища, когда я была перспективной ученицей, в Мариинском театре, в Большом, в личной жизни – все они либо рано умирали, либо с ними происходили какие-то катастрофы, аварии, либо они попадали в тюрьму.
Ну а что касается Большого театра – да, официально суд меня восстановил, но фактически я туда больше не вернулась. На их травлю ответила своим творчеством – уже через два месяца после увольнения у меня с аншлагом прошли два концерта в Кремле. Аплодировали стоя, дарили букеты цветов, а что касается моих партнеров, то это был лучший ответ на нападки Иксанова, что якобы со мной никто не может работать – на этих концертах со мной танцевали пять разных партнеров, и все они профессионалы мирового балета. После этого триумфа почувствовала себя настоящим победителем. В этом проекте под названием «Лестница в небо» участвовали четыре коллектива (150 человек), режиссером был Эдвальд Смирнов. Очередная страница в жизни была перевернута, я доказала, что не в росте и весе дело. Но хочу сказать, что у меня и по жизни такой девиз: рост и вес – это важные показатели, но вырастать мы должны в глазах друг друга, своими поступками, своим благородством. И весомыми должны быть именно поступки, а не наше тело.
Но Большим театром моя карьера не ограничивалась. Были еще сольные концерты, и Сулейман об этом не забыл. Я в то время была нарасхват, и не только в России. Буквально на следующей день после увольнения из Большого театра позвонил Александр Григорьевич Лукашенко и сказал: «Настенька, приезжай ко мне, будешь танцевать у нас в театре». Летала к нему в гости, он приглашал нас к себе в резиденцию, угощал вкусной рыбой, которую вылавливал из пруда, шутил. Он вообще классный! И очень помог. В театре у них не осталась, но с подачи Лукашенко мы почти сразу же организовали там концерт с детьми.
Но большие деньги делали свое дело. Когда против меня началась настоящая травля, уже назначенные концерты стали один за другим отменяться. И неважно, что на многие из них уже были распроданы билеты, причем с аншлагом – тысяч на тридцать долларов. Но Сулейман переплачивал больше организаторам за площадки, рекламу… Концерты отменялись, билеты возвращались.
Еще одним ударом было нападение на мой офис в «Петровском Пассаже», который выделил мне сам Сулейман. Самое настоящее разбойное нападение – налетели люди в масках и ограбили. Кстати, через несколько лет один дизайнер захотел подарить мне свадебное платье и пригласил в свой шоу-рум в «Петровском Пассаже». И когда я приехала, оказалось, что его шоу-рум находится именно там, где был мой офис. Там даже перепланировку не сделали. Вот такое совпадение.
Ну а тогда, когда ограбили офис, меня не только напугали, но и сильно расстроили, потому что оттуда унесли все мои фото- и видеоматериалы. Сейчас даже трудно представить, что это значило в начале двухтысячных, когда Интернет только-только начал развиваться. У многих материалов копий не существовало, и они пропали навсегда.
Но зато каким-то чудом спасся мой портрет, более того, спасся он именно благодаря этому ограблению – вот так с подвывертом, бывает, действует мой ангел-хранитель. Это очень значимый для меня портрет: я там изображена в главной роли в «Лебедином озере», ставшего судьбоносным в моей жизни. Этот сохранившийся портрет сейчас тоже украшение, но уже нынешнего офиса.