Платиновая карта
Шрифт:
Херсонский рассмеялся.
— А вы кремлевский мечтатель, батенька! — сказал он, потирая руки. — Значит, хотите заблокировать сделку на совете директоров?
— Я приложу к этому все усилия.
— Думаете, у вас получится?
— Уверен. Господин Платт пообещал, что целиком и полностью поддержит меня на заседании совета директоров. Он заблокирует своим пакетом акций все ваши реакционные проекты.
— Да-да, я в курсе. Вы с Кожухиным его хорошо проработали, Сергей Михайлович.
— Я его
Херсонский противно захихикал:
— Ах, как звонко сказано! Сколько пафоса!
— При чем тут пафос? Я просто делаю свою работу, Яков Наумович.
— Угу. А я — свою. Гм… Значит, общего языка нам с вами не найти… Что ж, хозяин — барин. Мне придется действовать другим способом. Вы не оставляете мне выбора, дружище. Просто не оставляете!
Лицо Херсонского стало расплываться и таять, вместо него появилось другое — оно было серым, словно вырезанное из картона, и каким-то безликим, с неуловимыми чертами.
— Что с ним? — спросило это серое лицо. — Он спит?
— Наверно, — ответил другой голос, низкий и хрипловатый. — Умаялся, бедолага.
— Короче, так, Десантник: мудака этого не бить, не мучить и кормить вовремя, ясно?
— Так точно, гражданин начальник.
— Мне вчера звонил заказчик. Говорит, что ты потребовал с него всю сумму?
— Ага, настучал уже, сука.
— Больше никогда не обращайся к нему напрямую. Все просьбы и предложения только через меня, понял?
— Понял, чего ж не понять. — Раздался цыкающий звук, словно кто-то сплюнул сквозь зубы, и затем: — Про дочку ему что сказать?
— То, что я тебе рассказал. Скажешь, что жива и здорова.
— Ясно.
Голоса затихли. Скрипнула дверь, и Десантник с серым незнакомцем вышли из чулана.
«Жива и здорова, — повторил про себя Сергей Михайлович. — Жива… и здорова…»
Тут мысли его спутались, и он окончательно провалился в сон.
Херсонского, как и следовало полагать, найти в Москве не удалось. Секретари в один голос твердили, что он уехал несколько дней назад «по делам», но куда — они затруднялись сказать.
Попутно с поисками Херсонского Александр Борисович Турецкий навел справки о мытищинских бандитских группировках. Он рассудил, что если Акишина похитили по заказу Херсонского, а взялись за выполнение заказа «оборотни в погонах», то непосредственную работу эти «оборотни» наверняка должны были поручить своим подопечным, а заодно и коллегам по «бизнесу» — бандитам.
Весь день Александр Борисович встречался с нужными людьми и собирал информацию, что называется,
Вечером он встретился со своим старым другом, бывшим начальником МУРа, а ныне — сотрудником Главного управления собственной безопасности МВД Вячеславом Ивановичем Грязновым.
Встреча состоялась в баре «Золотая рыба» на Сущевском Валу, куда Грязнова привели служебные дела (он всегда был не прочь совместить приятное с полезным). Турецкий также оказался неподалеку — это и было решающим обстоятельством при выборе места встречи.
Завидев приближающегося Турецкого, Вячеслав Иванович расплылся в улыбке.
— Ну здравствуй-здравствуй, «важняк»! — приветствовал он Турецкого, протягивая руку.
— Здорово, Вячеслав! Давненько не виделись. — Турецкий задержал руку Грязнова в своей ладони и скептически оглядел старого друга: — Полысел, подобрел.
Грязнов усмехнулся:
— Полысеешь тут с такой работой.
Турецкий уселся за стол.
— Все борешься с «оборотнями в погонах»? — весело спросил он. — Много уже кольев-то вогнал?
— Кольями борются с вампирами, — назидательно сказал Грязнов. — А оборотням подавай серебро.
— Вот как?
— Вот так. Как Ирина? — спросил Грязнов.
— Нормально. Вспоминает тебя.
Вячеслав Иванович улыбнулся:
— Как всегда, недобрым словом?
— Ну почему же… — пожал плечами Турецкий. — Иногда и добрым. Правда, очень редко. Спрашивает, например, почему ты к нам не заходишь. Я говорю: у Славы нынче много работы, он борется с демонами. Она говорит: ну и слава богу.
— Ну хоть «не пошел он к черту», — одобрил Грязнов. — Пиво будешь?
— Нет.
— А водку?
— Что-то не хочется. Я лучше покурю. А ты пей, на меня не смотри.
Грязнов грустно посмотрел на Турецкого и вздохнул:
— М-да… Вот так она и подступает, грозно, но незаметно.
— Кто? — не понял Турецкий.
— Старость, Саня, старость. Кто же еще? Сначала человек отказывается от пива, потом от водки, а потом говорит: «Лучше я просто покурю». А потом и сигареты теряют для него прежний вкус.
— Я смотрю, новая работа сделала из тебя философа, — заметил Турецкий.
— Да, Саня. Я стал по-другому смотреть на многие вещи. Ладно, хватит предисловий. По какому поводу ты меня вызвал?
Турецкий достал из кармана сигареты и закурил. Помахал рукой перед лицом, отгоняя дым, и сказал:
— Помнишь, мы с тобой беседовали по телефону про Платта и Акишина?
— Еще бы, — кивнул Грязнов. — Есть новая информация?
— Да. Мои опасения подтвердились. Акишина взяли по приказу Херсонского. Жена Акишина была любовницей Херсонского и знала про готовящееся похищение.