Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина
Шрифт:
— Собаки думают, рассуждают и обладают собственным языком, — сказала она. — Называется он «язык тела». У людей такой тоже есть. На самом деле ведь вам достаточно нескольких секунд, чтобы подсознательно оценить собеседника, опираясь лишь на его жестикуляцию.
Я тут же вспомнил, как определил серость большинства находящихся в комнате, хотя мы еще и словом не перекинулись. Если на то пошло, разговоры только мешают.
— Мы предлагаем вам перестать суетиться на эту неделю, — продолжала Венди. — Многие из вас все время двигаются, даже не подозревая об этом. Но животные замечают каждый жест, и это сбивает их с толку. Даже если вы наклонитесь на четверть дюйма, собака может расценить это как сигнал
Венди рассказала, что на эту мысль ее навели занятия с немецким полицейским Йоргом Силкенатом, который в восьмидесятых годах разрабатывал метод дрессировки под названием «Шутцхунд».
— Он не произносил ни слова, — пояснила Венди. — Все общение с собакой было построено на жестах. Считается, что это секретный метод, который передается между поколениями, от мастера к ученику, как в средневековых гильдиях. В том, что мы собираемся вам предложить, нет ничего оригинального, — заметила она. — Просто эти практики никогда никем не записывались.
Другим источником вдохновения для Вольхардов послужил австрийский психолог Конрад Лоренц, который в своем классическом труде «Агрессия» разделил животных на поведенческие группы, различающиеся по силе так называемых мотиваций.
— Все собаки уникальны, — сказала Венди. — Двух одинаковых нет. Каждой требуется индивидуальный подход. Чтобы понять, какой тип тренировки подходит именно вашей собаке, нужно понаблюдать за ее поведенческими актами. Так вы вдвое сократите время дрессировки и сбережете нервы питомцу. Беспокойная собака необучаема.
У Холы беспокойства не занимать, это точно. В последний день курса «Поведение в семье» тренер сказала, что это как-то связано с моей собственной нервозностью, но я не знал, что делать с этим открытием, кроме как нервничать по этому поводу еще сильнее.
— Существуют три главные мотивации, — вещала Венди. — Охотничья — этот тот инстинкт, который побуждает собак бегать за мячиками и драть рубашки, словно убитую дичь. Стайная — связанная с размножением, воспитанием и иерархией в группе. И наконец, защитная, которая в равной мере может относиться к драке или бегству. Это инстинкт самосохранения. Для выживания необходимы все три мотивации, но у каждого животного их соотношение различно. Нужно понять, какая мотивация является для вашей собаки основной, чтобы добиться максимально эффективной дрессировки. Грустно видеть, что в последнее время заводчики искореняют проявления защитной мотивации в породе. В результате мы получаем зверей, которые уже не являются зверями в полном смысле слова. Американское общество по защите животных даже усыпляет наиболее энергичных собак. И кто остается? Ущербные псы с мертвым разумом. Для успешной дрессировки энергичность просто необходима.
Я вспомнил слова Сьюзан Конант: «Вы можете заставить собаку вести себя спокойнее, но, если она лишена природной живости, глупо рассчитывать, что это качество однажды появится само собой».
Уж чего-чего, а живости у Холы хоть отбавляй.
— Для эффективной дрессировки вам нужно знать, на какой мотивации сделать акцент в тех или иных обстоятельствах, — объяснила Венди. — В обществе хозяина у собаки усиливается стайная мотивация. Минимум движений, спокойная поза, прямая осанка. Многие новички совершают ошибку, когда отдают команду «Ко мне» и наклоняются всем корпусом вперед. Для собаки это противоположные сигналы. Начинающий уровень АКС, который заканчивается тестом на звание Собаки-компаньона, в основном связан со стайным поведением. Прогулки на длинном поводке, восьмерки, стойки, команда «Место» — это все стайное. Когда вы добавляете команду «Апорт» на Развивающем и Практическом уровне, то имеете дело с охотничьей мотивацией.
Теория все усложнялась, и в какой-то момент я перестал конспектировать.
Беспокойная собака необучаема.
У меня было чувство, что я являюсь законным участником этого сборища лишь до тех пор, пока не попытаюсь переключить Холу с охотничьего поведения на стайное, проведя ее по кругу на коротком поводке (иногда это срабатывает), и она не выдаст меня с головой.
Точ.
Разумеется, так и вышло.
Если и есть в мире люди более пунктуальные, чем Анонимные алкоголики, то это, несомненно, собаководы. Ровно за минуту до девяти часов весь Первый круг собрался в крытом домике для пикников у подножия горы. За стеной оглушительно журчал ручей. Я огляделся: примерно двадцать человек, большинство — женщины, и большинство — с собаками крупных пород. Я насчитал пять немецких овчарок, двух бельгийских, несколько лабрадоров, колли и одного громадного белого медведя, которого никогда раньше не видел и больше никогда, надеюсь, не увижу.
По этим собакам было видно, что их дрессировали с первого дня жизни, но хозяева все равно тряслись, словно только что ступили на сушу после двухнедельного морского круиза. А ведь они водили фургоны, обклеенные «собачьими» стикерами, в которых под вольер выделялось отдельное помещение — целая комната. Даже одеты они были по-особому — большинство предпочитали бесформенные толстовки с надписями вроде «Любовь с первого гава», — но что самое удивительное — многие делали пометки в ежедневниках с глянцевыми страницами. Да, у них были ежедневники!
Сам я, разумеется, забыл ручку, оставил дома непромокаемые ботинки и ездил на машине, в которую не влезла бы и самая маленькая собачья клетка — впрочем, посадить Холу было трудной (да и не нужной) задачей.
— Добро пожаловать в Первый круг, — поприветствовала нас инструктор Мэри Джо, энергичная, фигуристая и очень громкая дама, которая буквально заражала окружающих своим восторгом. Она была известна в основном тем, что учила маленьких собак глупым щенячьим трюкам. По слухам, именно Мэри Джо дрессировала Милли — знаменитого спаниеля первого президента Буша.
— Начнем с команды «Сидеть», — сказала Мэри Джо. — Пожалуйста, встаньте на колени позади ваших собак. Да-да, правильно. Теперь осторожно положите руки на их задние лапы и слегка нажмите, помогая сесть.
Что?!
Хола знала команду «Сидеть»; она выполнила бы ее даже во сне. Но я вообще-то думал, что для этого нужно встать лицом к собаке, поднять ладонь, произнести «Сидеть!», а потом угостить ее хот-догом.
Первая проблема — здесь не было хот-догов. Вторая — все стояли на коленях. Третья (по правде говоря, это ее надо бы назвать первой) — Хола билась в истерике, что довольно скоро заметили Мэри Джо и ее ассистенты. Не могу подобрать другого слова — именно билась в истерике. Она металась взад-вперед, норовя сорваться с поводка, и при этом издавала такой пронзительный визг, что его, судя по всему, было слышно в Ричмонде.
— Черт! — прошипел я в ее сторону. — Прекрати немедленно!
Поскольку Мэри Джо стояла на коленях, из круга нас вывела ассистентка Салли, пожилая женщина из Миссури. Мы втроем отошли в сторону.
— Вы нагибаетесь, — сказала Салли. — Нагибаться нельзя.
— Но Мэри Джо попросила нагнуться…
— Не нагнуться, а припасть к земле. Корпус при этом должен оставаться прямым. Вот так. Да, правильно.
Я попытался схватить Холу за задние лапы, но она вывернулась и отбежала, насколько позволял поводок. Я встал и замотал поводок обратно.