Плохо быть мной
Шрифт:
— Скажите, у вас так давно с глазами? — То есть проблемы с моей психикой были для нее делом решенным, к ним можно не возвращаться.
Я испытывал сжатие под манжетой, мешавшее думать.
— Вы что-то сказали? — спросил я, прислушиваясь к биению там пульса.
— У вас проблемы с концентрацией, мистер Найман? Вы неуютно себя чувствуете в пространстве, которое вокруг вас? Вам кажется, что вы ему не принадлежите? Почему вы переспросили, какой вопрос я вам задала? — Она отпустила клапан в груше, и я почувствовал облегчение.
— Нет,
Она состроила многозначительную мину и с серьезным видом записала что-то в папку. Она что-то записала, а я почему-то вспомнил КГБ: не донос ли?
— Ну и как у меня с давлением? — обратился я к ней весело.
— Вы только что заявили, что не испытываете потребности находиться здесь, — безжалостно подняла она на меня глаза. — У вас склонность к суициду?
— Что вы! Наоборот! Я очень все и всех люблю, и мне все здесь дико нравится. Просто я считаю, что если серьезно воспринимать идею, что мы живем здесь для вечной жизни, то ведь может прийти в голову, что не обязательно жить эту. Сразу туда — и привет. У вас разве не бывает ощущения, что место, в которое мы попали, далеко не самое главное?
Она ничего не ответила, только быстро писала.
— Снимите штаны, мистер Найман, — произнесла устало тем же голосом, каким разговаривала со мной все это время.
Я опешил, но подчинился.
— И трусы тоже, мистер Найман. — Тем же усталым тоном. Я огляделся, не нашел никого, кто мог бы за меня заступиться, и опять повиновался приказу.
Я стоял со спущенными до колен трусами, и это было так же неестественно и невероятно, как если бы я в церкви включил на полную катушку NWA или стал в армии обсуждать с дедами Бальзака. Обернулся в панике на дверь: не хочет ли в нее кто-нибудь войти.
Медсестра не торопясь встала во весь свой величественный рост, распрямила статный торс и поправила перед зеркалом прическу. Затем, от зеркала не отрываясь, молниеносным движением провела рукой по бровям, как бы проверяя их наличие. Затем присела на корточки и взяла меня рукой за мошонку. — Скажите, вы слышите голоса, мистер Найман? — спросила снизу, так и держа в ладони мои достоинства.
Я стал затравленно озираться, подумал и признался:
— Иногда по взглядам людей, мне кажется, я мог бы сказать, что они обо мне думают.
— То есть вы утверждаете, что можете читать мысли людей, руководствуясь их взглядами? — подняла она глаза с уровня моей промежности. — У вас нет страхов, фобий? Как вы себя чувствуете в толпе? Вы не чувствуете, что люди замышляют что-нибудь против вас или желают вам зла? — произнесла она раздумчиво, все еще покачивая мои отростки, как фрукты на рынке, прежде чем решить, покупать или нет.
— Жизнь вообще штука не для слабонервных. — Я вынужден был отвечать. —
Она взвесила на ладони обе половинки моей мошонки, как богиня Фемида на весах правосудия перед принятием окончательного решения.
— Если бы я была на вашем месте, мистер Найман, я бы никогда больше не принимала наркотиков, — заключила она, исходя, вероятно, из того, что лежало в ее руке.
— Вы так и не ответили, что со мной не то. — Я чувствовал себя бабочкой на булавке.
— Вы слишком спокойный, — проговорила она снизу. — Будто вам все равно. — Она равнодушно выпустила из рук мои яйца и пошла к столу, бросив мне лениво и не оборачиваясь: — Можете надеть брюки, мистер Найман.
Я натянул на себя штаны и уселся рядом с ней.
— Так какой вывод вы сделали из того, что я вам сказал?
Она перестала записывать и, пожалев меня, подняла голову.
— Ваше левое яичко меньше правого, мистер Найман, — бесстрастно констатировала она факт. — Пойдемте отдадим результаты мистеру Холдсмиту.
Мы шли по коридору, я то и дело проверял ширинку. Медсестра шла рядом, высокая, стройная, и тихо и уверенно давала инструкции, что мне нужно сделать после новой встречи с мистером Холдсмитом.
— Как анализы, Михаил? — празднично спросил меня мистер Холдсмит. — Все в порядке, я надеюсь?
Предыдущая сцена никак не стиралась из сознания — не было времени переключиться с нее на его кабинет.
— Вот бумаги Михаила, — деловито передала медсестра папку боссу. — Там вся нужная информация о Мише. — «Миша» она произнесла нежно и бережно, слово несло в себе ценность, о которой я сам не догадывался.
Люди, собравшиеся в кабинете, вели себя так, будто мы уже друзья, а не то что объединены единственно работой.
— Это Латиша, наша главная медсестра, — произносит моя негритянка торжественно.
Я вижу перед собой пышную смуглую женщину лет сорока. Все на меня пытливо смотрят, ожидая, лишусь ли я чувств или просто расплачусь. Посомневавшись, делаю шаг вперед, неуклюже протягиваю руку.
— Здравствуйте, — говорю, как будто это стоит труда. — Очень приятно, — добавляю я после раздумья.
Недоуменное переглядывание. Моя медсестра недовольна тем, что я не выказал должного пиетета к пышногрудой, еще больше, чем отсутствием интереса к ней самой. Он не хочет играть по общим правилам. Ничего подобного, просто нет охоты играть, вообще. По выражению сожаления, которым обмениваются все, я догадываюсь, что провалил экзамен, еще к нему не приступив. Что их так разочаровало, хотел бы я знать.
— Мистер Найман, мы вам покажем все части нашего центра, — произносит Натан безо всякого энтузиазма, потеряв интерес к своему новому работнику до того, как тот начал работать.