Плыть против течения
Шрифт:
Я стала делать чай. Поставила хлеб в печь, пока вода закипала. Я хотела бы заняться чем-то другим — переписывать, шить или делать еще что-то. Кухня ощущалась слишком большой, а спальня — полной тайн, так что я ушла с кружкой на крыльцо, села на него и подула на пар. Я говорила себе, что не выглядывала отца.
Я проверила куриц и удивилась, что они собрались в курятнике, а не искали червей во дворе. Я порылась в соломе и не нашла яиц, и когда я прошла к козе, молока в ней уже не было. Я бы не получила молоко для каши утром, даже если бы вышла. Дикий кот распугал
Заперев козу, я вернулась к крыльцу, смотрела на горизонт, пока небо не порозовело, потом стало фиолетовым. Когда появились звезды, я вернулась внутрь. В доме пахло свежим хлебом, будто дом был настоящим.
* * *
Почти в полночь я решила, что хватит. Его не было целый день и ночь, и последние три часа я смотрела на часы на камине, прислушиваясь к каждому звуку, сердце колотилось от каждого воображаемого движения дверной ручки. Я не смогла бы так уснуть, так что мне нужно было что-то делать. Я схватила шаль и сапоги и отправилась в кабинет моего отца за оружием, решив в порыве мятежа взять ружье.
Я пройду до сараев и обратно. Проверю, не видно ли отца.
Ночь была ясной, света хватало от тысяч звезд на небе, и луна была широкой сферой, и от которой я подумала о Рене, хоть и не знала, почему.
Плеск справа заставил меня развернуться, поднять ружье, и я смотрела на что-то движущееся в озере. А потом я радостно рассмеялась.
Выдра. После стольких лет одна плыла параллельно берегу.
Я смотрела, как она нырнула, коричневое тело скользнуло под воду без звука. А потом она всплыла, перевернулась на спину и потерла морду лапками. Мое сердце почти пело. Если и мог быть хороший знак во всем происходившим, то это выдра.
Я зашагала легче, выглядывала выдру, пока она не пропала на глубине озера и не вернулась.
Радость длилась, пока я не добралась до сараев. Я не взяла лампу, потому что держала ружье двумя руками — оно было намного сильнее — но теперь я жалела. Пистолет позволял бы и оружие, и свет.
— Папа? — тихо позвала я, двигаясь от сарая к сараю, толкая двери и впуская хоть немного света внутрь. Я не спешила заходить, вдруг стала бояться, что дверь закроется за мной, и я окажусь в плену, но заставила себя шагнуть внутрь, подняв ружье. — Ты тут? — прошептала я, желая и боясь ответа.
Крысы запищали от вмешательства, смелые в темноте, бегающие передо мной, но все остальное было тихим, неводы свисали с крючков, телега оставалась там, где я ее бросила. Если он и был там, следов не осталось. Когда я проверила сарай с лодками, обе лодки были там, и они были сухими, когда я ощупала их.
Я сломлено повернулась к дому, поглядывая на озеро, надеясь увидеть еще выдру. Так я делала всю дорогу.
Дом было уже видно, кухня сияла, встречая меня, но тут что-то снова всплыло в озере.
Но не выдра.
Это было светлым и длинным.
Мир пропал, когда я поняла, что это было.
Тело.
Ее тело.
И оно пошевелилось.
Оно почти не вызывало рябь, пока плыло ко мне, медленно рассекая воду с грацией.
Это была просто щука.
Я рассмеялась с облегчением, смущаясь от своего воображения. Но вскоре я посерьезнела, поняв, что щука на поверхности была плохим знаком. Хотя, наверное, хуже было бы, если бы поверхность опустилась до уровня щуки. Даже в темноте я вижу, что уровень воды в озере снова упал. И я решила, что напишу Жилю сама. Он должен знать…
Что-то схватило меня сзади.
ВОСЕМЬ
Я бросила ружье и закричала. Через секунды меня втолкнули в мой коридор. Я чудом удержалась на ногах, не дала себе врезаться в стену. Я повернулась и увидела отца на пороге, оба ружья были в его руке.
Он захлопнул дверь и запер ее, прислонился к ней, тяжело дыша.
— Па?
— Что я говорил? — низким голосом сказал он.
— Я просто…
— Что я тебе говорил? — взревел он, развернувшись, слюна слетала с губ.
Он выпучил глаза так, что я видела белки вокруг темных радужек, его лицо было багровым от гнева.
Я попятилась и врезалась спиной в стену, идти было некуда. Нож был в моем кармане, мои пальцы задели рукоять. А потом отец выдохнул и ушел в сторону кухни.
Я отклонила голову к стене, сердце бешено билось, желая покинуть тело через грудь, ладонь дрожала на бедре.
Я медленно выдохнула, вдыхала ртом, пока все не успокоилось. Когда я прошла за ним на кухню, он сидел за столом, запихивал холодный суп в рот прямо из кастрюли. Он не посмотрел на меня, просто ел, быстро зачерпывая суп.
Я вытащила буханку хлеба из хлебницы и порезала ее, поставила большие ломти перед ним.
Он хмуро посмотрел на меня поверх кастрюли, но принял хлеб.
Когда он подвинул кастрюлю ко мне, я взяла кусок хлеба и обмакнула в суп. Мы съели все.
Воздух стал спокойнее, напряжение между нами пропало после общего ужина. Хоть и холодного.
— Видел щуку? — спросила я.
Он посмотрел на меня и кивнул. Я ждала, что он пообещает, что сообщит Жилю, чтобы мне не пришлось.
— Что ты делала снаружи? — спросил он. — Я говорил оставаться в доме.
— Искала тебя. Тебя не было целый день.
Он удивленно приподнял брови.
— Я не хотел тебя тревожить.
Я пожала плечами и стала убирать со стола.
— Альва?
Я повернулась с кастрюлей в руке.
Он долго ничего не говорил. А потом:
— Ты так похожа на мать.
Он резко встал и пошел в свой кабинет, закрыл за собой дверь.
Как только дверь щелкнула, мои колени не выдержали, и я рухнула на пол, кастрюля тихо стукнула рядом.
* * *
Сон приходил обрывками, еще и ужасными. В них я слышала крики, видела кровь, текущую к моим ногам, лицо матери произносило слова, но я не могла различить их из-за слоя воды. Я просыпалась между кошмарами и слышала биение сердца в ушах, пот остывал на коже. Каждый раз был хуже предыдущего, словно мой мозг решил превзойти себя.