Плыть против течения
Шрифт:
Хуже всего было, когда я проснулась и поняла, что была не одна. Тонкая полоска света падала на стену у моей головы, тихое дыхание доносилось с порога за мной.
Отец стоял там и смотрел, как я сплю. Как в ту ночь.
Как только я поняла это, луч сузился и пропал, дверь закрылась так тихо, что я не услышала бы, если бы спала. Через миг дверь его спальни закрылась, звук было легко узнать, потому что она заедала.
Я даже не пыталась уснуть снова. Я встала, накинула шаль на плечи. Я прошла на носочках к двери спальни, тихо открыла ее, проникла на кухню и зажгла свечу, а потом вернулась к себе и заткнула шалью брешь между дверью и полом,
В первом рассказывалось, что уровень озера быстро падал. Там описывалось все, что я могла вспомнить из дневника наомфуила за последние несколько недель до этой ночи, добавила, что рыба со дна стала всплывать к поверхности. Я сказала ему, что мельница потребляла слишком много воды. Он станет переживать, если будет угроза для его дохода и статуса. Я могла попытаться.
Во втором рассказывалось, что я соврала ему о ночи, когда моя мать пропала. Что он был прав, и мой отец убил ее. Я рассказала все, что помнила — выстрелы, пистолет, пропавшее тело матери. Я не стала извиняться или оправдываться. Это для него не имело значения, как и для шерифа, которому он это передаст. Им нужны были факты, и я их давала.
Я запечатала оба письма в конвертах, чтобы спрятать их под подушкой. А потом легла и смотрела, как догорает свеча, до рассвета.
Я все еще не спала, когда отец покинул дом, вскоре после того, как небо стало светлеть. После бессонной ночи голова гудела, и я знала по своему опыту, что пережить день мне поможет только кофе из запаса отца. Я заварила большую кружку, открыла окно, выпуская запах. Я потом добавила очень много меда и унесла кружку к себе в комнату.
Закрыв внутренние ставни на окне, я раскрыла ножик и впилась им в щель между половицами, приподняла одну. Дункан должен был уже приближаться к деревне, он останется на ночь в гостинице, принятый Жилем, и уедет на следующий день с неожиданным грузом, хоть и не узнает о нем. Он спустится по горе к Балинкельду, там я выпрыгну и найду здание, где смогу переночевать, а потом отправлюсь к Турсо. Все было так просто.
Завтра утром меня тут не будет.
Я развернула сумку, которую сшила из обрывков старых парусов. Она уродливая, но прочная, а мне это и требовалось. Внутри лежали два моих нарядных платья — я хотела выглядеть так, словно была из города, и я знала по сплетням в магазине Мэгги Уилсон, что женщины там носили больше кружев, чем мы. Я добавила свою лучшую повседневную одежду, чулки и нижнее белье — смесь того, что я забрала из старых вещей мамы, и что смогла купить у Мэгги.
Еще там была моя новая зимняя шаль, отороченная, по словам Рена, лучшей шерстью. Она была очень мягкой, и, когда я опустила на нее голову, я чуть не уснула. Я спешно свернула ее и убрала в сумку, сделала большой глоток кофе. Спать я пока не могла.
Я оставила сапоги на месте — я собиралась быть в них в пути — но бережно завернула чернила и ручки, а еще мою банку с золотыми листьями в старую блузку. Я разделила деньги — только дурак хранил бы все вместе. Я наполнила мешочки — по одному в сапог, еще один в нижнее белье, а четвертый будет на поясе.
И я добавила пистолет.
Я положила его поверх шали бережно, словно младенца. Наконец, я взяла пули. Я с любопытством открыла коробочку. Шесть снарядов лежали внутри. Я просила четыре, чтобы наполнить пистолет, но тут был полный набор. Включая две пули,
Вот. Я собрала все, что мне было нужно.
Стараниями Рена.
Я подавила мысли о нем, стараясь скрыть вину под трепещущим сердцем. Я закрыла сумку, понимая, что теперь она не влезет под половицы. Я сунула ее под кровать, желая сделать так и со своей совестью. Только Рен в Ормскауле был мне настоящим другом за последние семь лет, и я приставила пистолет к его голове.
Мне нужно было извиниться перед ним перед отбытием. Сегодня.
Я, кривясь, допила кофе и встала на ноги, открыла дверь спальни.
И оказалась лицом к лицу с отцом.
Желудок сжался. Я не знала, как долго он был там, слушал под дверью. Я не обратила внимания, а теперь могла поплатиться.
И только когда он резко выругался, потрясенный, как я, я заметила невод в его руках, поняла, почему он был тут. Странное дежавю охватило меня.
— Одевайся, — приказал он. — Ты нужна мне в сарае. Невод на северном берегу нужно заменить. Снова.
Я добралась до горной тропы только к полудню, настроение было кислым, как ранняя вишня, пока я шла к деревне. Ладони ныли от уколов иглой, натертые веревкой, и мои нервы были истерзаны хуже невода. Единственное порадовало в этом, когда я стала грузить починенный невод в телегу, и он сказал мрачным тоном, что сам его отвезет.
— Я правильно его закрепила, — возразила я, возмущенная намеком.
— А я сказал, что неправильно? — буркнул он.
— Нет. Во сколько вернешься к ужину? — спросила я.
— Не знаю. Буду там допоздна. Оставь мой ужин в печи. Не выходи меня искать, если я не вернусь, — предупредил он. — И не трогай мой кофе.
Мы прошли в дом вместе, и я ждала, пока он уйдет. Он сказал не искать его, но не сказал оставаться в доме…
Я повторяла это как заклинание, пока спускалась к Ормскауле. Мне нужно было найти Рена и извиниться. И попрощаться, хотя он не знал об этом.
Когда я добралась до моста, я уже осмелела. Я замерла на верхней точке и посмотрела на реку. Она текла быстро, как всегда, потому никто и не замечал, что с озером было что-то не так. Я заметила, как плывет пара камышниц, улыбнулась им. А потом моя улыбка увяла, я вспомнила, что этой ночью был праздник. Вся деревня там будет.
Я пошла не по главной дороге, чтобы не столкнуться со всеми, а юркнула за ряд домов и пошла вдоль окраины, слушая толпу, гудящую в центре Ормскаулы. Я уже ощущала запах жареного мяса и лука, и от этого я ощущала себя голодной дурой. Я ничего не поела дома перед спуском. Желудок агрессивно урчал, подчеркивая то, что я дура.
Решив рискнуть, я повернула и пошла к пекарне, надеясь купить булочку. Но, конечно, там было закрыто, табличка свисала с серебряной подковы над дверью, заявляя, что Кэмпбеллы будут продавать еду на празднике. Я раздраженно вздохнула.
— Альва?
Я повернулась и увидела Гэвана Стюарта, в руке его была связка ключей.
— Ты пришла, — улыбнулся он.
— О, — я смутилась. — Нет, я просто хотела булочку.
Гэван поднял связку ключей.
— Тебе повезло.
Его улыбка стала шире, он прошел мимо меня, вставил ключ в замок и открыл дверь.