По дороге к высокой башне. Часть третья

Будилов Олег Юрьевич

— Пусть твое оружие пока полежит рядом с моим, — сказал я, — а придет время, мы его оттуда достанем.

— Ты думаешь, такое время придет?

Я пожал плечами.

— Конечно. Мы живем на границе со степью и рано или поздно вдалеке замелькают знамена кочевников.

— Но ведь мы монахи, — удивился юноша, — нам запрещено проливать чужую кровь!

— А свою? — с улыбкой спросил я.

— Не знаю, — Рамин опешил, — я еще не очень искушен в писании…

— Не изводи себя напрасными сомнениями, — сказал я и дружески потрепал

воина по плечу, — ты вправе поступать, так как захочешь. В нашей жизни каждый выбирает свой путь. Один берется за меч, другой читает молитвы.

— А ты, — Рамин во все глаза уставился на меня, — как поступишь ты, если орда опять нападет на нас?

— Достану меч из сундука, — просто ответил я.

Несмотря на холодное прощание Бибон не забыл обо мне. После его отъезда прошло не больше трех месяцев, когда из столицы прибыл гонец. Тайный посланник пришел один без охраны. Он появился перед самым рассветом в самое глухое время ночи, проделав весь неблизкий путь из Пауса в полной темноте.

Охрана на монастырской стене издалека увидела мигающий в ночи свет одинокого факела и сразу же известила Холина, а он послал за мной.

С трудом поднявшись по лестнице на центральную смотровую площадку, я с облегчением присел на высокую скамью. Раны еще давали о себе знать, и чтобы облегчить мои страдания Холин собственноручно выстругал мне увесистую клюку из ветки старого дуба. Без нее я пока передвигаться не мог. Она не только позволяла мне обрести дополнительную точку опоры, но и являлась неплохим средством вразумления бестолковых послушников.

— Кто-то идет сюда, — сказал Холин, указав рукой на мелькающий огонек.

Опасаясь возвращения кочевников, я побоялся оставлять обитель без присмотра и велел Холину набрать из выздоравливающих и легкораненых ополченцев небольшой отряд. Недостатка в желающих остаться в монастыре не было. Среди наемников оказалось много бедняков, которые недолго думая согласились служить за еду и кров. Многие из них в Паусе не имели и этого, жили на улице и просили подаяние.

— Вижу. Зачем ты позвал меня, — проворчал я, кутаясь в теплый плащ, — не мог сам встретить запоздалого паломника?

— Никто не ходит по степи ночью, — ответил Холин, — если нужда выгнала этого человека из дома в такое время, значит дело важное.

— Или тайное? — усмехнулся я.

— Возможно.

Огонек приближался и скоро перед воротами остановился человек. Он был без доспехов, но при оружии. К нам пожаловал дворянин.

Холин не стал открывать ворота и ограничился только узкой калиткой, которая без труда пропустила одинокого путника. Его сразу провели ко мне наверх.

— Здравствуй, незнакомец, — сказал я, в упор, разглядывая таинственного гостя, — рад приветствовать тебя в обители. Скажи, что за дело заставило тебя искать наше скромное убежище в ночи?

Лица незнакомца я не видел. Капюшон плаща почти полностью скрывал его от

света горящих на стене факелов, но судя по тонкой выделке высоких сапог, и серебряной насечке на оружии в монастырь заглянул не простой воин.

— Здравствуй, владыка. Позволь поговорить с тобой наедине, — ответил дворянин, опуская капюшон. Несмотря на теплую ночь и хорошую одежду по моей спине пробежал холодок. Передо мной стоял Самон — оруженосец короля. Его тайный ночной визит мог означать только одно — с Бибоном что-то случилось. В страхе за мальчишку сердце мое сжалось.

— Выгони всех из центральной башни, — приказал я Холину, — мы будем говорить там. И принеси нам вина и еды.

Незачем было вести Самона в храмину и показывать монахам. Послушники болтливы без всякой меры. И дня не пройдет, как вся братия узнает, что ночью владыка принимал у себя незнакомца.

Холин помчался исполнять приказание, а мы с Самоном отправились в опустевшую башню. Стражники покидали ее в спешке, поэтому оставили на столе грязные миски и кружки. Я сгреб все это добро на краешек стола и указал Самону на лавку.

— Садись, воин. Здесь нам никто не помешает. Какие вести принес ты из столицы?

— Привет тебе от короля, владыка Тибон. Он попросил меня справиться о твоем здоровье и доставить тебе одну важную вещь.

— Слава богам, — воскликнул я, — король жив и здоров!

— Конечно, — удивился посланник, — он полон сил.

— Я так испугался, увидев тебя, — честно признался я, — думал, с ним что-то случилось.

Самон был ранен во время великой битвы и попал в лазарет. Именно поэтому он избежал смерти во время пленения Бибона. Если бы он остался с принцем, то без сомнения погиб в бою, защищая его от людей Лагона. Еще не до конца оправившись после ранения, он не захотел оставаться в обители и ушел вместе с Бибоном.

— Король здоров, — воин улыбнулся, — он хотел навестить тебя сам, но дела не отпускают его из столицы.

— Я и не мечтал увидеть его так скоро, — я улыбнулся в ответ, — как прошли праздники, посвященные коронации?

— Это было невероятно пышное зрелище, — ответил Самон, — представители дворянских родов прибыли со всех уголков страны. Они присягнули на верность королю и поклялись защищать его до конца дней.

— Слава богам, — я облегченно вздохнул.

— В столице некоторые все еще празднуют, — с улыбкой добавил воин.

«Быстро же дворянские дома оплакали собственных сыновей», — подумал я, но вслух сказал совсем другое.

— Я вижу, король сдержал свое слово и помирил тебя с семьей?

Судя по цветущему виду, дорогой одежде и твердому взгляду дворянин, наконец, вернул себе честное имя.

— Да. Я смог вернуться домой и обнять свою мать.

Я кивнул и повторил, — Слава богам.

В дверь постучали. Это Холин принес еду и вино. Он расставил на столе кувшины и тарелки и сразу ушел, чтобы не мешать нашему разговору.