По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
— Но вот уже два дня как мы красную рыбу отпускаем, — говорит Искалов.
Днем, на тоне имени 8 Марта, мы видели, как рыбаки брали за плавники огромных рыбин и выкидывали в реку. Легко и будто бы лениво вильнув белым телом, рыба мгновенно исчезала в зеленой глубине. Вступил в силу железный закон дельты — красную рыбу теперь не трогать, пусть идет, куда ей надо.
Постойте, а что это за «красная рыба», о которой я пишу?
Много веков назад из огромного количества разной рыбы, живущей в дельте Волги, люди выделили несколько пород, назвав их собирательно «красной рыбой». И совсем не потому, что эта рыба красного цвета, просто слово «красный» у русских издревне означаю «лучший», «отменный», «особенный». И надо сказать, что мы не расходимся во вкусах со своими предками. Мясо «красной рыбы»
Красная рыба Каспийского бассейна — особое национальное достояние нашего народа. В южном полушарии земли она совсем не водится, а доля других стран в добыче осетровых мизерна — всего один процент. Район Каспия дает практически всю мировую продукцию знаменитой черной икры, которую повсюду за рубежами нашей страны называют «русской». Этот чудесный деликатес наполовину состоит из белков и жиров, прекрасно усваивается человеческим организмом.
Впрочем, зачем это я взялся за рекламу того, что не нуждается в рекламе. Было б «русской икры» побольше! На внутреннем и международном рынках этот замечательный пищевой продукт пользуется неизменным, всевозрастающим спросом и давно уже стал валютным товаром — многие страны охотно платят нам за него золотом.
Скрипят блоки электрической лебедки, выбирая трос. Из темноты появился большой мужчина в спецовке — Бирюков Василий Назарович, «пятчик». Это очень важная и трудная работа — следить за «пятным» концом невода, держать трос, когда его потянет течением. Я обратил внимание на глубокие борозды в прибрежном иле, пропаханные острой стальной палкой — главным инструментом «пятчика».
Но вот в темноте концы невода сошлись. Раздалась команда: «Брать за обе!» Там, в воде, была уже вся бригада. В высоких сапогах, прорезиненных брюках и куртках рыбаки быстро выбирали сеть. Наконец вода забурлила, из нее стали выпрыгивать крупные рыбы. Подошли лодки, и темп работы ускорился. Радостные крики, плеск воды, по ее черной поверхности — разбитый на тысячи живых искринок лунный свет — серебряная рыба, безрассудно пытающаяся прорвать невод, перепрыгнуть через трос, выскользнуть из рук рыбака. Веселая и красивая работа!
Но и нелегкое это дело, его надо любить. Рыбак как тысячу лет назад, должен стоять в воде, под ветром, работать голыми руками. Точно и осторожно работать, а то какой-нибудь бешеный судак пропорет тебе руку острым спинным плавником да еще внесет в рану болезнетворную слизь — намаешься.
И чем ближе к зиме, тем больше трудностей наваливается на каспийского рыбака. Иногда случаются события исключительные. Однажды волны и ветры разрушили ледяное поле, и бригаду рыбаков понесло в открытое море. Замерзая, они встали в ряд, распустили плащи, и льдину долго и медленно тянуло ветром к берегу. Спаслись.
А совсем недавно произошел почти невероятный случай. Флотилия рыбаков вышла вечером в море. Она двигалась ходом, быстро, чтоб успеть до утра найти с помощью приборов косяки рыбы и опустить тралы. Было темно, море зыбилось. Когда отошли от берега миль на двадцать, молодой капитан сейнера «Аралды» Виктор Ковалев, переступая на палубе через рыбонасосный шланг, поскользнулся и упал в море. Рулевой, ничего не подозревая, повел судно дальше. Виктор кричал, но кто его мог услышать за шумом ветра и двигателей. На полных оборотах флотилия ушла в темноту. Виктор знал, что за ним вернутся, но когда? Он скинул одежду и обувь, чтоб легче было держаться в ледяной воде и, ориентируясь по звездам и нефтяному запаху, оставленному судами на воде, поплыл вслед флотилии.
Его хватились только через час. По радиотелефону сообщили о несчастье всем кораблям, и в 22 часа 40 минут флотилия на предельных оборотах повернула назад. Моряки с тревогой отмечали,
И когда его, еле живого, подняли на борт, шторм подошел. Вскоре все корабли рыболовецкой экспедиции приняли радиограмму: «Поиск закончен, человек найден, судам укрыться от шторма в бухте Пирсагат». Это было в 2 часа 35 минут. Виктор Ковалев пробыл в студеной воде около пяти часов. Он крепко верил в себя и своих товарищей…
Но вернемся в дельту Волги. Поселок Кировский стоит неподалеку от взморья на широкой протоке Камазык. Здесь рыбообрабатывающий завод. Предприятие немаленькое, в путину на нем занято полторы тысячи человек. Ловят рыбу сами и скупают ее у рыболовецких колхозов. Дела идут неплохо. Досрочно, летом кировцы завершили выполнение семилетнего плана, дали стране миллион триста тысяч центнеров рыбы.
Рыбу здесь морозят, солят, вялят, но стараются побольше отправить живьем — это очень выгодно рыбакам, заводу и, конечно же, потребителю: москвичам, воронежцам, махачкалинцам. Завод перерабатывает множество рыб разных пород — судака, сельдь, язя, леща, сома, воблу. Ах, вобла! Любители пива знают, какая это дивная вещь — вобла. Недаром Валентина Терешкова, считая вяленую воблу изысканным московским деликатесом, брала с собой эту рыбу в космический полет.
Кировцы строят большой икорный цех, хотя и сейчас готовят порядочно черной икры. Профессия икродела, оказывается, очень тонкая, специфическая. Здешние мастера икорного дела знают какие-то секреты, полученные долголетним опытом, и только у них икра выходит высшим сортом, «валютным». Прежде всего пойманную рыбу надо вспороть как можно быстрее. Достаточно икре побыть несколько часов в уснувшей рыбе, как эластичная оболочка икринок разрушается и драгоценный продукт приходит в негодность. Нежным касанием пальцев мастера определяют эластичность оболочек, чуют температуры, при которых должна обрабатываться та или иная икра, знают, когда продукт надо солить, пастеризовать, изолировать от воздуха. Все это недоступные мне профессиональные тонкости, и я не берусь о них писать. Важно, что икра у местных мастеров получается восхитительная и — повторю еще раз — было б ее поболе да ценой подешевле! И вот тут самое время поговорить о некоторых сложных, подчас мучительных проблемах, реально существующих в дельте Волги.
По всему миру, вероятно, принято подсмеиваться над стариками, которые жалуются, что раньше и народ был лучше, и солнце грело сильнее, и рыбы ловилось больше. Насчет людей и солнца — не знаю, а вот насчет рыбы старики всего мира, должно быть, правы
Человечество, индустриализируясь, все интенсивнее вовлекая в хозяйственный оборот леса, земли, воды, развивая химические, целлюлозно-бумажные, энергетические мощности, часто не умеет предусмотреть и не может предупредить многих отрицательных влияний этого неизбежного процесса на живую природу Земли. Взять, например, речную рыбу. Судя по американским источникам, самая большая на планете река Миссисипи бесповоротно отравлена сточными водами промышленных предприятий. Рейн, само имя которого означает «чистый», превратился ныне в огромную зловонную канаву.
Что сделать, чтобы не постигла такая же участь Волгу?
Незадолго до нашего приезда в районе Волгограда случилось чрезвычайное происшествие — одно из промышленных предприятии упустило отравляющие вещества в реку. Вот как позже рассказывал об этом в своей речи на XXIII съезде КПСС Михаил Александрович Шолохов:
«Погибшая рыба плыла на расстоянии 400 километров от места отравления. Учтено контрольными постами 842 тысячи штук красной рыбы (то есть осетровых), 735 тысяч частиковой, не учтена погибшая молодь, личинки, икра По приблизительным подсчетам, ущерб, нанесенный народному хозяйству страны, составляет 11 миллионов рублей. Но если принять во внимание, что добрая половина осетровых тонет и не всплывает, то убытки можно по крайней мере удвоить».