По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Неужели и нежнейшую красную рыбу разводят искусственно? Пожалуй, надо побывать на рыбоводных заводах.
Бертюльский завод — молодое, новое предприятие. Выше я писал о сложностях приготовления икры, однако получить из этой черной икры живых рыб — дело еще более деликатное и ответственное. Прежде всего завод договаривается с рыбацкими тонями насчет производителей. Рыбаки, выловив подходящую по всем статьям белугу или осетра, с превеликими осторожностями доставляют эту элитную рыбу на завод. Здесь будущих рыбьих пап и мам выпускают в пруды. Чтоб ускорить процесс созревания икры, температуру воды постепенно повышают. С этой же целью производителей подвергают одной интересной операции. Из головы какого-нибудь обреченного осетра высверливают гипофиз, обрабатывают его и вводят самке. Гипофиз содержит гормоны,
Самка умерщвляется, вспарывается. Отмытая от слизи икра помещается в инкубационный аппарат и заливается молокой — семенной жидкостью самца, который тоже отжил свое. В теплой инкубационной воде происходит великое таинство зарождения миллионов новых жизней.
На многих других заводах осетровые зародыши сразу же выпускают на волю, а здесь с ними еще долго возятся. Подливают и подсыпают в пруды удобрения, от которых бурно развивается мельчайший планктон — дафнии, циклопы. Молодь красной рыбы вырастает до трех-четырех граммов, и тогда ее вывозят на взморье, чтоб уберечь от судака, окуня и других хищников дельты. Но дело это, повторяю, новое, и есть ученые, которые считают, что молодежь должна пройти крещение в речной купели, чтоб вырасти жизнестойкой. Пройдя тяжкое жизненное воспитание, уцелевшие мальки белуги становятся к осени рыбками в 600 граммов, осетра в 200 граммов, но теперь уже за них нечего бояться — будет крупная рыба!
Правда, ни для кого пока не ясен вопрос — сколько же ее будет? Старший рыбовод завода Алексей Алексеевич Гнеушев предполагает, что выживает пять-шесть процентов мальков. Это вообще-то не так уж мало, если учесть, что выводят их миллионы. Один Бертюльский завод в этом году выпустил в море около четырех с половиной миллионов мальков, а таких заводов в дельте — пять…
Побывали мы и на экспериментальном рыбоводном заводе «Правый раздор». Многие его пруды арендует Астраханская акклиматизационная станция. Здесь разводят завезенных с Дальнего Востока толстолобика и белого амура. Первый характерен тем, что быстро набирает вес и мясо его очень вкусно, второй — вообще любопытная рыба. Белый амур — убежденный вегетарианец. Своими мощными челюстями он пережевывает тростник, донные травы, все, что растет в воде. Спустили этим летом пруд площадью в четыре гектара, перевезли на мотороллерах рыбу в Волгу, а в пруду не обнаружилось ни одной травинки! Недаром на Востоке белого амура запускают в зарастающие каналы, чтоб он их чистил.
В «Правом раздоре» пытаются скрещивать красную рыбу — белугу с осетром, а также однопородных— весенних самцов с осенними самками. Предполагают, что это даст быстрорастущую рыбу. Здесь же есть цех по разведению живых кормов. Ученые и рыбоводы начинают работать с белорыбицей, пытаются завезти сюда из северных рек ее сестру — нельму. А белый амур в одном из прудов на будущий год достигнет веса в десяток килограммов и начнет нереститься…
И может, если остановить ядопады, рыба в дельте Волги все же не кончится? Я не говорю обо всей реке — там дела похуже. Ведь рыба, обитавшая миллионы лет в проточной воде, не может вдруг приспособиться к системе отстойников, к внезапным изменениям уровня вод, к их новым температурным режимам и срокам таяния льдов, к искусственным нерестилищам и подъемным лифтам. Рыбаки на Волге говорят, будто даже та белуга, которая чудом поднимется через все плотины и водохранилища, вымечет неполноценную икру, потому что во время пути беременной матке нужна, оказывается, встречная струя для массирования живота. Какое все же совершенство приспособлений и взаимосвязей открывает человек в живой природе, чуть только взглянет на нее повнимательней! Но рыбе никогда не приспособиться, например, к ядовитым сине-зеленым водорослям — неизбежным спутникам современного гидростроительства. Эти вонючие, чрезвычайно живучие водоросли, средств борьбы с которыми пока не найдено, ученые относят к одним из самых древних растений Земли. Они затянули почти на всем протяжении Днепр, берут в полон Волгу…
И какое счастье, что отложено — хорошо бы навсегда! сооружение Нижне-Волжской ГЭС. Ее гигантская плотина окончательно отрезала бы путь рыбе на нерест. Свою немалую роль сыграло в свое время выступление общественности, ныне успокоившейся. Между тем в низовьях Волги плотина все же
Да, плотина возводится колоссальная, стоить она будет свыше ста миллионов рублей. Но что это даст? Циклопический земляной вал разделит волжскую воду на два неравных потока — примерно две трети его пойдет в море восточной частью дельты, а одна треть западной. Эта плотина-вододелитель обезводит наиболее ценную в рыбном отношении Камызякскую протоку и закроет путь самой ценной красной рыбе. «Около 90 процентов подошедших к плотине рыб останутся отрезанными от своих нерестилищ, — вот к какому выводу пришел Астраханский осетровый институт. — Кроме осетровых, плотина вододелителя будет задерживать значительное количество других рыб».
Что все это значит, спросите вы. Зачем многострадальной волжской рыбе новые искусственные преграды? Выходит, не мытьем, так катаньем? До каких пор мы будем неожиданно узнавать о новых малообоснованных и крупномасштабных экспериментах с природой? Какая идея движет авторами этого очередного «смелого» проекта?
Сообщу лишь, что несколько лет назад в Астрахани возникла мысль осушить восточную часть волжской дельты для рисосеяния. Как будто бы нельзя получить рис на Ахтубе или в других районах страны! Несмотря на авторитетное заключение ученых, авторы «смелой идеи» почему-то полагают, что вододелитель изменит традиционный маршрут рыбы, по которому она ходила на нерест миллионы лет. Тяжело писать, но надо смотреть правде в глаза — мы еще услышим о том, как драгоценная раса каспийской красной рыбы молча задыхается в обезвоженных западных протоках, мрет у непреодолимой земляной преграды. Ведь такой эксперимент уже состоялся на Азове. 18 октября 1967 года «Правде» была напечатана заметка, которую я считаю необходимым привести здесь почти полностью:
«Курчанскин лиман — одно из лучших нерестилищ на Азовском море. Соединялся он с морем Соловьевым гирлом, и ежегодно через него в лиман заходило большое количество судака и тарани. Однако в 1904 году этот привычный для рыбы ход перекрыли, а вместо него в другом месте прорыли канал, на строительство которого затратили огромные деньги. Но рыба туда не идет… (Разрядка моя. — В. Ч.) В настоящее время в Азовском море в районе Соловьева гирла скопилось много тарани, которая должна зайти на зимовку и нерест в Курчанский лиман. Рыба гибнет…»
Пусть читатель сам прокомментирует эту заметку, а я в качестве эпилога к очерку приведу стихотворение замечательного русского поэта Василия Федорова:
Да Винчи говорил:
Когда вы захотите
Какой-нибудь реке
Дать новый,
Лучший путь,
Вы как бы
У самой реки спросите,
Куда б она сама
Хотела повернуть.
Мысль Леонардо!
Обновись, и шествуй,
И вечно торжествуй
На родине моей.
Природа и сама
Стремится
К совершенству.
Не мучайте ее,
А помогайте ей!
1965–1967
О чем шумят русские леса?
И что во изъявлении моем явится неимоверно, то может свидетельством или пробою разрешиться; паче же всех свидетельств правдолюбивое сердце да разсудит вся. Иван Посошков. Книга о скудости и богатстве