По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Приморье:
«Лесозаготовители края ежегодно губят до 1,5 миллиона кубометров товарной древесины, в том числе 350–450 тысяч на корню, до 450 тысяч в недорубах и не менее 500 тысяч кубометров (хлыстов, деловых сортиметов и дров) бросается на месте».
Эти факты по отдельным краям и областям также зафиксированы в печати.
А вот итоговые цифры: на XXII съезде КПСС отмечалось, что из лесов РСФСР вывозится около 300 миллионов кубометров древесины, а в отходы идет свыше 100 миллионов кубометров.
Третье непременное условие ведения правильного лесного хозяйства — лесовосстановление. В декрете о лесах, подписанном В. И. Лениным,
«На центральную власть Советской Республики возлагается обязанность обеспечить: а) непрерывность лесовозобновления…»
Что же происходило в последние годы с этим важнейшим условием лесного дела?
Пермская область:
«Вырубили за год леса на площади свыше ста пятидесяти тысяч гектаров, а посадили на девятнадцати тысячах. Но и эта цифра сомнительна. Далеко не во всех леспромхозах соблюдались элементарные правила агротехники — занижались нормы высева семян, плохо подготавливалась почва. И как результат — «огрехи». Посеять посеяли, а всходов нет».
Хабаровский край:
«При затрудненном естественном лесовозобновлении… посадки были произведены лишь на 1/25 вырубленной за этот год площади».
Чтобы не множить примеров — им нет числа — приведу выдержку из книги профессора Д. Арманда «Нам и внукам»: «В районах европейского Севера, Урала, Сибири и Дальнего Востока за последние 10 лет образовалось… 10 миллионов гектаров незарастающих вырубок».
И вырубленные площади продолжают увеличиваться, восстановление лесов безнадежно отстало. К тому же леса теперь сильно горят. В 1962 году я насмотрелся на лесные пожары: дежурил на авиабазах, летал над огнями и дымами, знакомился с людьми, что стоят против этой беды. В том году только в одной Иркутской области сгорело около 600 тысяч гектаров леса — больше, чем было посажено и посеяно всеми лесоводами республики! Причем погибла прекрасная хвойная тайга, а в «облесенную» землю воткнули тычки или бросили семена, и даже если все они окажутся жизнестойкими, то возмещение ущерба произойдет лет этак через сто.
Одна из главных причин пожаров — захламленность лесосек. В 1964 году, весной, когда опасность возникновения пожаров особенно велика, в Архангельской области была 21 тысяча гектаров неочищенных лесосек, в Красноярском крае — 28, в Иркутской области — 34, в Пермской — 63 тысячи гектаров. Во многих районах республики пожары стали просто бедствием. В Хабаровском крае, например, за 1964 год сгорело в четыре раза больше лесов, чем за 1960; за эти же годы в Тюменской области согласно статистике площадь одного пожара увеличилась в среднем почти в семь раз. Причем горят леса особо ценные — в первом случае это была сырьевая база Комсомольского целлюлозно-картонного комбината, во втором — лесопромышленного комплекса Ивдель-Обь. И вот еще один итог последнего десятилетия: за это время только в многолесных районах, по свидетельству Д. Арманда, выгорело 42 миллиона гектаров леса! Это уже цифра астрономическая: пожалуй, наши гари видны с Марса…
Есть у нас леса с особым режимом. Сводить их сплошь не разрешает закон, и если уж возникает необходимость рубить в них, то это рекомендуется делать с превеликой осторожностью, выбирая только больные и престарелые деревья. К таким лесам относятся почвозащитные полосы, водоохранные ленты по течениям рек и водоразделам, орехово-промысловые кедровые зоны Сибири. Между тем все эти годы, о которых идет речь, лесозаготовители, преступая все и всяческие законы, пытались своими действиями узаконить варварские рубки защитных, охраняемых
Заглянем в леса Центральной России, представляющие собой особую ценность для нашего народа.
«Валдай перестает быть лесным краем. В Калининской области появились «степные» районы — Краснохолмский, Молоковский, Кашинский, Сонковский, где уцелели лишь крохотные участки спелого леса да жиденькие рощицы. И самое страшное — под корень изводятся леса по берегам рек, у их истоков».
«Сплошные рубки на больших площадях, особенно в ельниках, часто приводят и к другой беде — к гибели леса от ураганных ветров. За последние три года только в Пеновском, Западнодвинском и Нелидовском лесхозах был повален лес на площади в шесть с лишним тысяч гектаров».
«В Ярославской области… площадь еловых лесов в Волжском бассейне сократилась в два раза».
«В Костромской области по берегам рек Костромы и Унжи, некогда покрытых густыми хвойными лесами, появились захламленные лесосеки и заросли осины и березы. В Сусанинском районе участки спелого леса — теперь большая редкость. Да и молодняк там разбросан сиротливыми колками».
«Непрерывно снижается возраст хвойного леса, подлежащего рубке. В послереволюционное время допускалась порубка сосны и ели в возрасте 101 года и выше. Затем этот возраст был снижен до 81 года. А теперь некоторые области, например Владимирская, рубят хвойный лес 71 года…»
Выдержки эти взяты из газеты «Известия». Спустя три года о судьбе верхневолжских лесов пришлось выступать и «Правде»:
«В Калининской области на протяжении ряда лет производятся массовые рубки водоохранных и водорегулирующих лесов. Госплан РСФСР, ежегодно планируя эти рубки, не задумывается над тем, что они приводят к ухудшению водного режима Волги».
А вот еще одно сообщение из тех мест, напечатанное в газете «Известия» 14 июня 1965 года:
«Безрассудная вырубка леса в пойме реки Клязьмы, в Улыбышевской и Фрязинской заливных поймах, уничтожение растительности по берегам других озер и рек, спуск озер привели к обмелению и заиливанию Клязьмы и ее притоков, разрушению берегов».
Но заглянем за Урал. На Алтае, в Горной Шории, Прибайкалье в Саянах идет сплошное истребление кедровой тайги, которая не только сама по себе огромная экономическая и эстетическая ценность, но является регулятором водного режима великих рек, берущих начало в Южной Сибири: Оби и Енисея, Лены и Амура. Вот что, по свидетельству юристов Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства, делают в Красноярском крае с кедром, охраняемым нашими законами.
«Здесь имелись вопиющие факты незаконной рубки ценнейших кедровых деревьев в количестве свыше 30 тысяч кубометров вдоль Тувинского (Усинского) тракта, включенных в орехово-промысловую зону, и незаконной вырубки 28 тысяч кубометров леса в водоохранной запретной полосе вдоль реки Есь и 500 кубометров в такой же полосе вдоль реки Аскиз».
А у кого не дрогнет сердце, когда он прочтет такие, например, строки:
«…Рубят лес на крутых склонах долин Иркута, Китоя, Белой, многих других рек и самого Байкала. Во многих местах здесь овраги выросли так быстро, что были перерезаны пути для вывоза уже срубленной древесины и был затруднен прогон скота на горные пастбища. Возникли селевые потоки, наносы стали запруживать реки и выноситься в Байкал».
А что же произойдет с этим районом, когда заработают строящиеся сейчас на Байкале целлюлозные предприятия и потребуют ежегодной дани в несколько миллионов кубометров древесины?