По правилам и без
Шрифт:
— Конечно люблю, еще спрашиваешь! — чуть оскорбилась я, услышав реплику о «произведении впечатления». — Это тебя удивляет?
— Еще как, — не стал скрывать Воронцов. — Не ожидал от тебя любви к подобному. Может, ты еще и оружие любишь?
— Люблю, — совершенно серьезно подтвердила я, переводя восторженный взгляд на лежащие под стеклом витрины пистолеты и кинжалы. — Что-то не так?
— Да нет, отчего же, — Дима подошел к той же витрине и задумчиво посмотрел на оружие. Потом поднял голову на корабль — и резко расплылся в довольной улыбке. — Рыжая, да
— Три часа поисков вознаграждены, — улыбка парня чуть померкла, мне на секунду даже почудилось, что он ее из себя выдавливает — как и этот легкий веселый тон. — Кирилл будет в восторге. Он, помнится, был большим поклонником пиратов и прочей дребедени. Тех же «Пиратов Карибского моря» уже не меньше десяти раз посмотрел, это точно.
— Это, что, плохо?
— Только не говори, что ты тоже… Что, правда? Белка, ты меня удивляешь все больше и больше!
— У меня есть имя, и вообще…
И вообще, нечего препираться в общественном месте — всегда может кто-то прервать, к примеру, вернувшийся продавец.
— Вам что-то подсказать? — это оказался паренек лет двадцати на вид, по моему представлению, далеко не продавец, а типичный геймер: потертые джинсы, растянутый свитер, растрепанные черные волосы, чуть потерянный вид, а в руках диск с Варкрафтом.
Первым опомнился Воронцов — тут же переключился с меня на продавца:
— Сколько стоит этот корабль, как там его?..
— «Месть королевы Анны», — напомнила я с некоторым недовольством — ну как можно не запомнить такое простое название!
— Да, сейчас, — судя по виду шатена, этот вопрос его изрядно загрузил. Он метнулся на свое место за прилавок и начал рыться в журнале, вероятно, с ценами. — Вы сегодня мои первые покупатели. На подарок?
— Именно, — подтвердила я, заметив на задней стенке еще макеты — в одном из которых безошибочно узнала знаменитый корабль капитана Джека Воробья, «Черную жемчужину», правда, в несколько раз меньший, чем макет корабля Черной Бороды. Продавец проследил за моим восторженным взглядом и улыбнулся, совершенно позабыв про то, что искал. — Вы — мой первый покупатель, заметивший эту красотку. Все как в фильме, до мельчайших деталей, да еще и по смешной цене — всего-то триста сорок гривен. А для такой очаровательной девушки скидка.
Я едва не поперхнулась: всего-то триста гривен за кораблик двадцати сантиметров в длину. Правда, не привей мне мама невероятную практичность, я бы купила «Жемчужину», не задумываясь — но, к тому же, Воронцов так удачно напомнил о своей покупке.
— Так сколько стоит эта ваша Месть? — недовольно уточнил он, совершенно ненавязчиво отодвигая меня подальше от рассеянного и улыбчивого продавца. При этом Дима смерил его таким нехорошим взглядом, что я невольно поежилась.
— Ах, да, простите, — паренек снова уткнулся в журнал, а я от греха подальше
Продавец тем временем нашел-таки цену — от этой циферки и у меня едва глаза на лоб не полезли — упаковал «Месть королевы Анны» в подарочную бумагу и, как только Воронцов расплатился, вручил ему большой пакет, в который жизнерадостная желтая коробка с алым бантом полностью не вместилась.
И тут же мы направились к отделу с алкоголем: Дима объяснил, что у них в семье есть традиция поздравлять с днем рождения сыновей еще и дедушку, причем больше всего он любит хороший коньяк. И, надо же, оказалось, что ему уже есть восемнадцать — в школу он пошел на год позже, чем следовало, потому что до этого был заграницей.
Я вдруг почувствовала себя совершенно маленькой, бедной и глупой девочкой, ощутила всю разницу между Маргаритой Беликовой, дочкой сотрудницы турфирмы, и Дмитрием Воронцовым, единственным сыном одного из лучших адвокатов города.
— Рыжая, ты чего поникла? — с легкой обеспокоенностью в голосе спросил парень, когда мы наконец-то вышли на улицу. Я тут же поежилась: похолодало, к тому же налетел ледяной ветер, ударяющий в лицо мокрым снегом. — Погода не нравится? Или запал в душу корабль? А, может, тот задрот?
— Зачем сразу оскорблять? Никто мне в душу не запал, — пробормотала я, стараясь придумать более-менее приличную причину для плохого настроения. Причем за этим сложным занятием я не заметила, как изменился тон Воронцова, стоило ему упомянуть рассеянного шатена. — Я просто… кофе хочу, вот. Утром только одну чашку выпила…
— Так бы сразу и сказала, — уже спокойнее — и что это, облегчение? — сказал Дима. — Тогда предлагаю выпить кофе, тем более что погода и правда не фонтан.
Возражений я не имела. Даже наоборот: обрадовалась невесть чему, но уж никак не возможности выпить кофе — тем более что я соврала, утром я уже успела выпить не меньше трех чашек.
За что, собственно, и поплатилась вечером, увидев на тонометре вместо привычного «100/60» совершенно невероятное для меня давление «135/90». Заснуть с высоким давлением оказалось выше моих сил, да еще и папа до сих пор не вернулся, позвонив и пробормотав что-то невнятное про срочные дела.
Когда настроение, и без того подпорченное, начало скатываться до отрицательной отметки из-за «прелестного» состояния организма, телефон, в такое время — двенадцать ночи на часах — обычно молчащий, запиликал сигналом сообщения.
«Чего не спишь, Рыжая»?
Конечно же, это Дима Воронцов, только он может писать в такое время.
Я улыбнулась, ощутив странную теплоту где-то в районе груди, и быстренько написала ответ: «С чего ты взял, что я не сплю?» — чтобы получить информацию о том, что окна его комнаты, оказывается, находятся прямо напротив окон моей.
Через десяток сообщений, устав постоянно что-то набирать и отправлять, Дима решил мне позвонить, и проболтали мы не меньше двух часов, до того момента, пока Константин Викторович не подъехал к дому — оказалось, что он тоже где-то отсуствовал.