По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Глаза Бронсона становятся такими холодными, что у меня по спине пробегают мурашки. Мышца на его щеке дико пульсирует, а голос подобен колючей проволоке, острой и смертоносной, рассекающей насквозь.

— Ты стала моего ума дела, как только начала крутится вокруг моих людей.

Я отшатываюсь от оскорбления. Если бы я была в состоянии испепелить этого кретина на месте одним только взглядом, это произошло бы прямо сейчас.

— Ты недоделок. — Я выдавливаю каждое слово сквозь

стиснутые зубы. — Я же сказала тебе, что всего лишь пыталась помочь, передав тебе послание.

Я поднимаюсь со стула, внутренне ненавидя то, что мне все еще приходится наклонять голову, чтобы смотреть на него. Возможно, это из-за воздействия ночи на меня, я перегибаю палку и не забочусь о том, что оказываюсь перед лицом самой опасности. Но я топаю к нему и тычу указательным пальцем в грудину.

— Слушай-ка сюда, бандюган, я не сделала ничего, чтобы заслужить то, что произошло сегодня ночью.

Его ноздри раздуваются, разноцветные глаза сужаются, но он сохраняет полную неподвижность, пока я тычу пальцем в него, подчеркивая каждое слово.

— Это мне прострелили шины. Это мне вышибли заднее стекло.

Сильные пальцы обхватывают мое запястье, прежде чем я успеваю ткнуть его еще раз. Когда я поднимаю другую руку, он молниеносно хватает ее, а прежде чем я успеваю поднять колено и познакомить его с яйцами этого хрена, в дело вступает Дэниел.

— Эй. Полегче, вы двое. — Его слова произнесены спокойно, но в них отчетливо звучит предупреждение. — Мы должны поговорить о сегодняшнем послании.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Дэниела, и меня охватывает смятение.

— Какое послание?

Он достает что-то из кармана и бросает короткий взгляд на Бронсона, после чего его глаза останавливаются на мне.

— То, которое было приложено к кирпичу, что они швырнули в заднее окно твоей машины.

Каждая мышца в моем теле натягивается, как штык, и я ошеломленно смотрю на него. Я смутно осознаю, что Бронсон ослабляет свою хватку, и обхватываю себя руками.

Мои слова едва слышны, каждое из них застревает в горле.

— Что там написано?

Вместо ответа Дэниел обменивается взглядом с Бронсоном, и у создается впечатление, что они ведут какой-то безмолвный разговор. Дэниел протягивает мне то, что выглядит, как ошметок лоскута.

Мои движения окутаны нерешительностью; я беру ошметок, сосредотачиваясь на словах, выведенных на ткани черным маркером. Складывается мнение, словно кто-то старательно выводил каждую букву с величайшей любовью, каждый завиток и линия так аккуратны и точны, что это сильно противоречит зловещему посланию.

«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ИЛИ СДОХНЕШЬ».

— Что за хуйня? — ярость окрашивает колкие бронсоновские слова, и

впервые я повторяю его слова.

— Точно, — выдыхаю я, когда смятение отзывается во мне, заставляя голос дрожать от страха. — Что за хуйня…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

БРОНСОН

«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ИЛИ СДОХНЕШЬ».

Руки Джорджии так сильно дрожат, отчего лоскут трясется в ее руке. Она изучает записку, между ее бровей залегает глубокая складка.

Она говорит тихо, и складывается мнение, что она размышляет вслух.

— Она отличается от другой записки. Та, что была на салфетке, была… — Она осекается и поджимает губы, прежде чем продолжить: — Та выглядела, словно была поспешно написана.

Когда она поднимает глаза на меня, на ее лице появляется решимость.

— Нужно отдать это на экспертизу.

— Я разберусь с этим. У нас есть связи в участке, которые мы можем использовать. — Мой тон холодный. — Я не намерен посвящать в это дело кого-то, кому не доверяю.

Когда я сужаю глаза, глядя на Джорджия, она даже не вздрагивает, и какой-то части меня это нравится.

Слишком сильно.

— То, что ты работаешь в участке, не означает, что ты можешь доверять всем, кто там находится.

Она выдерживает мой взгляд, ее подбородок выпячивается.

— У меня есть друг, и он может…

— Коп, что ли? — усмехаюсь я. — Он не относится к тем, за кого можно поручиться.

Зеленые глаза вспыхивают раздражением.

— А ты-то откуда об этом знаешь?

— Потому что я плачу половине этих копов. Но другая половина не под моим долбанным контролем, а значит, они представляют риск.

Глубоко вздохнув, словно борясь за терпение, она возвращает свое внимание к записке. Складка между ее бровей становится еще глубже.

— От кого держаться подальше? Они подразумевают Скорпионов? Мертвецов?

В ее голосе сквозит огорчение, и кажется, что она больше размышляет вслух, чем спрашивает меня.

— Держаться подальше от бандюгана? Хотелось бы, чтобы мой потенциальный убийца был менее загадочным. Неужели они сдохли бы, если бы добавили пару лишних слов?

Она переводит взгляд на меня, глаза сужаются, когда она высоко поднимает записку.

— Это из-за тебя? — требует она. — Неужели кто-то каким-то образом связал меня с тобой?

Я смотрю на Дэниела, и он слегка приподнимает брови, как бы молча говоря: «Вполне возможно».

Но кто?

Что-то тут неладное. Такое ощущение, словно кто-то играет в игру, не посвятив меня в правила.

К тому же я не так давно покинул место, где тусуется Ти-Мани, с заверениями, что за всеми этими смертями стоят не его люди.