По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

«Клянусь богом, ты заворожила меня».

Сколько времени пройдет, прежде чем он начнет верить в сказанное? Верить в то, что я ведьма, наложившая на него заклятие?

Этот срок наступит гораздо раньше, если я позволю ему увидеть меня всю. Узнать меня всю.

Я не сумею выдержать этого.

Задерживаю и сохраняю полную неподвижность, когда кончики пальцев касаются моей кожи. Интуиция кричит мне, чтобы я отстранилась, свернулась калачиком и утаилась. Но от взора этого мужчины ничего не ускользает, и если я так

поступлю, то только привлеку к себе еще больше внимания.

Бронсон поднимает голову, окидывая меня испытующим взглядом, и я понимаю, что должна заговорить раньше, чем он это сделает. Мне требуются огромные усилия, чтобы вымолвить слова, но я как-то справляюсь:

— Ночка, эм, тяжелой выдалась. Мне правда нужно поспать.

Вопросы, смешавшиеся с любопытством, мелькают в его глазах, но он не возражает против моего очевидного отрешения. Он медленно отстраняется, поднимая меня на ноги. Я сдерживаю шипение от потери, которая мгновенно охватывает тело. На нетвердых ногах я пытаюсь натянуть шорты. Бронсон молчит, но выражение его лица говорит за него.

И, Господи, как же громко оно говорит. Темные брови сходятся, в глазах исчезает дымка похоти, а взгляд становится внимательным. Его глаза пронзают меня, словно он хочет пробиться сквозь мою внешнюю защиту и узнать, что же меня терзает.

Он выпрямляется и натягивает боксеры и брюки, не давая мне передохнуть от своего пронзительного взгляда.

Я стараюсь говорить непринужденным, хотя и сдержанным тоном: «Спокойной ночи, Бронсон», не в силах подавить дрожь в голосе.

Я крепко сжимаю пальцы, проскальзывая мимо него. Только так я могу противостоять странному импульсу, который так и рвется наружу, чтобы притянуть его к себе.

Сожаление раскаляет вены, когда я спешу в безопасное пространство своей спальни. Я ложусь в постель, безвольно уставившись в потолок, а по лицу текут непокорные слезы. Я сжимаю губы, чтобы подавить желание зарыдать, лишь позволяя беззвучным слезам пролиться и впитаться в мою шевелюру.

Когда усталость наконец одолевает меня, мои сны не становятся сладкими.

Вместо этого они заставляют меня заново переживать ужасы прошлого.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

*ПРОШЛОЕ*

ПОЧТИ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ

Когда я прихожу в себя, то осознаю, что была в отключке во время своего первого раза.

Когда я моргаю, все кругом мутное, но вскоре взор проясняется. Без понятия, что произошло, но испытываю я ужас, ведь момент важный. Не то чтобы я ожидала, что секс будет идеальным, однако я, в конце концов, планировала,

что буду всецело посвящена в процесс.

— Я внутри тебя. — Голос Джесси звучит глухо, и я с трудом пытаюсь вымолвить слова.

Когда он начинает двигаться медленными, повторяющимися толчками, я улавливаю шепот. Мне кажется, что я что-то слышу, а когда я концентрируюсь на попытке определить голос, меня охватывает тревога.

Она только усиливается, когда на меня обрушиваются капельки жидкости.

— Господь, очисти эту душу. Высвободи демона, что внутри. — Еще больше капель жидкости оседает на моем обнаженном теле, а едва слышный голос становится все более отчетливым. — Используй чистое семя, чтобы освободить зло, которое живет и процветает внутри!

Паника угрожает поглотить меня, пока я осматриваю окружающую обстановку. Я лежу на каком-то жертвеннике в лесу, а руки скованы по обе стороны от меня. Мать Джесси встряхивает на меня шейкер с — предположительно — святой водой.

Что, черт возьми, происходит?

Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но мои мышцы безвольны, и я в состоянии лишь мычать, оттого что язык словно отяжелел во в рту. О Боже. Что происходит?!

Толчки Джесси становятся все более неритмичными, и его мать прерывает свои песнопения, чтобы задобрить его:

— Очисти ее своим священным семенем, чтобы изгнать демона! — когда грудь Джесси вздымается и он издает громкий хрип, она подходит ближе, и в эту секунду мое сердце замирает.

Она облачена в длинную алую мантию; в одной руке женщина держит шейкер, а в другой зажимает нож. Она подходит ближе, опускается на колени рядом с моим телом и поднимает руку, в которой зажат нож.

Джесси стонет, и тут же я чувствую влагу между бедер. Он должен был нацепить чертов презерватив.

Он медленно выходит из меня, и я бы поморщилась, если бы могла, но мое тело все равно не хочет подчиняться. Глаза Джесси скользят по моему лицу, затем вниз, туда, где мои ноги все еще раздвинуты. Он быстро натягивает джинсы, поспешно застегивает их и отступает назад, словно я заразна плотоядной болезнью.

— Господь, мы проливаем кровь в твою честь. Помоги нам освободить этого демона! — Голос его матери привлекает мое внимание, и у меня сводит живот, когда я встречаюсь с ней взглядом.

Ее взгляд впивается в мой с безумной настойчивостью, и сквозь стиснутые зубы она повторяет:

— Тебе здесь не место. Тебе. Здесь. Не. Место! Высвободи демона из своей плоти!

Острие ножа пронизывает мою плоть, и я остаюсь неподвижной под действием какого-то наркотика в организме. Я не в состоянии закричать, моя челюсть крепко сжата, а сдавленное хныканье вырывается из глубин души.

— Это тебе в наказание! Как смеет дьяволица вроде тебя, пытаться заворожить этого нормального парня!