По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Если это не Последователи, то кто стоит за всем этим? Кто, сука, настолько нагл, чтобы попытаться подставить нас и заставить думать, что мы находимся на пороге войны между бандами?

В ее зеленых глазах читается требование, и я провожу рукой по волосам, когда разочарование овладевает мной.

— Хотел бы я знать.

— А кто, по-твоему, знает? — ее дерзость возвращается, и, хотя оно сливается с паникой, делая ее голос более высоким, я испытываю облегчение.

Не

то чтобы я когда-нибудь в этом признаюсь, но, когда Дэниел передал ей телефон, а ее голос прозвучал так тихо и уязвимо, это меня покоробило. Словно две невидимые руки проникли внутрь меня, чтобы смять мои легкие в кулак.

Я стискиваю зубы, прежде чем ответить:

— Не знаю, но скоро выясню.

Она выдыхает, и от этого движения ее грудь вздымается, а платье слегка сдвигается. Груди она не выставляет напоказ, что, как ни странно, радует меня, но я замечаю на грудине намек на чернила. Так, так, так… Оказывается, рыжей не чужда игла для татуировок.

Я присматриваюсь, гадая, что же она набила на груди. Странное выбор места татуировки для женщины, что еще больше разжигает мое любопытство.

Джорджия замечает, куда перекочевало мое внимание, и прикрывает рукой это место, испепеляя меня взглядом.

— Издеваешься? — в ее голосе слышен сарказм. — Тебя что, воспитывали волки и не учили быть джентльменом? Ты разве не знаешь, что неприлично пялиться на женскую грудь? Особенно в такой ситуации?

Я ухмыляюсь, зная, что это не только разозлит ее еще больше, но и отвлечет от страха и потрясения. И это срабатывает: ее щеки вспыхивают, а в глазах бушует гнев. Я опускаю голову, приближая свое лицо к ее.

— Да я и не заявлял, что являюсь джентльменом, рыжая.

Румянец покрывает ее обнаженную кожу между ключицами, и я не могу не подлить масла в огонь.

— И я никогда не упущу возможности поглазеть на них. — Я опускаю взгляд вниз, где ее рука все еще прикрывает центр груди, и принимаю скучающее выражение лица. — Независимо от их добротности.

— Ах, ты зас…

— Так, все, — вклинивается Дэниел. — Слушайте, ночка была бурной, так что перенесем этот разговор до завтра.

Джорджия отходит от меня и смотрит на Дэниела, прежде чем выпустить усталый вздох.

— Как думаешь, здесь будет безопасно?

Меня не должно бесить, что она спрашивает его, а не меня. Не должно. Но бесит.

Это действует мне на нервы.

Дэниел смотрит в мою сторону, прежде чем осторожно ответить ей:

— Ты будешь в безопасности. Мы позаботимся об этом.

Она кивает, и я вижу, как она медленно расслабляется. Ее плечи опускаются, а крошечные морщинки, обрамляющие рот, становятся менее заметными.

Все потому, что он сказал ей, что она будет в безопасности.

Не было и дня, когда я завидовал Дэниелу.

Ни одного. До этой минуты. И, черт возьми, я не знаю, что с этим делать.

«Ничего не делать, тупоголовый. Она какая-то психованная ясновидящая, которая, похоже, способствует тому, чтобы всякое уебанство становилось еще хуже».

Джорджия испускает долгий вздох и бросает матерчатое послание на кухонный стол. Бросив на меня едва заметный взгляд, она расправляет плечи и направляется к Дэниелу.

С каждым шагом ее спина выпрямляется, а подбородок вздергивается все выше. Я словно наблюдаю за тем, как ее невидимая броня становится на место.

Когда она останавливается перед ним, голос женщины звучит мягче и намного приветливее, чем когда-либо было со мной.

— Спасибо тебе, Дэниел.

Может, он смотрит на нее с невозмутимым выражением лица, но глаза выдают его. Я улавливаю это только потому, что хорошо знаю этого человека.

Она ему нравится. Более того, она завоевала его уважение тем, как вела себя сегодня.

Когда она кладет руку на его предплечье, он замирает, и я бы соврал сквозь зубы, если бы сказал, что каждая мышца в моем теле не напрягается в ответ. Я борюсь с желанием вырвать у нее его руку.

— Я ценю твою помощь, которую ты оказал мне этой ночью, — продолжает Джорджия. — Если вы оба сможете сами найти выход и запереть дверь, когда уйдете, то я была бы признательна. — Она опускает руку и шумно выдыхает. — Я хочу принять душ и немного поспать.

Я провожаю ее взглядом, когда она исчезает через дверной проем и пропадает из виду. Когда я оборачиваюсь к Дэниелу, наши взгляды встречаются, и его рот кривится в слабой ухмылке.

Как только звук закрывающейся двери спальни Джорджии разносится по тихому дому, он идет вперед, останавливаясь передо мной.

— Ты по уши запал на нее, босс, — бормочет он.

Я хмуро смотрю на него.

— Нихуя подобного.

Его рот растягивается в широкую ухмылку.

— Я ухожу. — Его выражение лица быстро становится серьезным, и он бросает взгляд на дверной проем, через который Джорджия исчезла мгновение назад. Переключив внимание на меня, он предлагает: — Хочешь, я буду первым дежурить? Или кто-то другой?

— Ты будешь первым. — Я бросаю взгляд на кухонный стол, где лежит это чертово послание на ошметке. — Я должен кое-что прояснить, прежде чем уйти.

Его рот дрожит, но он сохраняет невозмутимое выражение лица. С трудом.

— Понял.

— Уебывай отсюда, — со вздохом бурчу я.

Он тихонько насвистывает, направляясь к двери, затем натягивает ботинки и тихо выходит из дома.

Я не собираюсь обижать рыжую… нам просто нужно поговорить. Вот и все. Больше ничего.

«Трепло».