По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Она проводит ножом от верхней части грудины до нижней, отчего меня пронзает жгучая боль.

— Да будет благословенно тело Христово, что отгоняет демона, поселившегося внутри.

Она делает еще один надрез в моей плоти. На этот раз — между грудей, вырезая форму креста. Боль мучительна, и женщина вносит ясность, что еще не закончила.

Я не могу отвести глаз от вида ее пальцев, крепко сжимающих нож, прежде чем она снова приставляет лезвие к моей коже.

Слезы затуманивают мое зрение, а кожу словно горит. Она продолжает кромсать грудину,

вызывая у меня приступ раскаленной агонии, повторяя при этом какой-то напев.

Ее голос отходит на задний план; теперь я слышу лишь стук своего сердца и пульсацию крови в венах. Боль ввиду истерзанной плоти невыносима, и кажется, будто я покинула свое тело, чтобы понаблюдать за собой и за происходящим действом.

Мое отрешение оказывается кратковременным, потому что в следующее мгновение боль возвращается с новой силой.

— За что?! — восклицаю я, наконец-то обретя способность произносить слова, но мой голос слаб и едва превышает шепот.

— Ты ненормальная! То, что ты делаешь — зло! Ты воплощение зла! Ты либо очистишься, либо сдохнешь! — рокочет ее голос в тишине леса.

Она пятится назад, опуская нож и сверля меня своим взглядом. Затем она делает еще несколько шагов назад, после чего поворачивается и жестом призывает Джесси следовать за ней. Парень колеблется совсем немного, прежде чем повернуться ко мне спиной.

Когда они начинают уходить, я разрываюсь между облегчением от того, что они закончили пытать меня, и желанием окликнуть их и молить об освобождении. Другая часть меня хочет спросить их, «Почему?». Хотя причина мне известна.

Я задавалась этим вопросом всю свою жизнь. Почему я родилась такой — и с этой способностью? С этим проклятием?

Раздается раскат грома, отчего я вздрагиваю, а затем скулю от мучительной боли, которую вызывает это движение. Слезы хлынут из уголков глаза, и я пытаюсь сделать неглубокий вдох.

Первые капли дождя попадают на мою кожу, и я не в силах сдержать вырвавшийся на волю дикий вопль. При малейшем попадании воды на мои открытые раны меня охватывает ослепляющая боль.

Вглядываясь в ночное небо, я молю вселенную дать мне еще один шанс. Я заключаю с нею сделку, обещая никогда больше не использовать свою способность, если это поможет мне выжить и спастись.

Единственный полученный ответ — это едва слышный шум ветра. Дождь обрушивается на мою плоть.

У меня вырывается всхлип, и я зажмуриваю глаза. Хочу умереть. Возможно, так тому и быть. Возможно, такова моя участь.

Возможно, мама Джесси права. Мне здесь не место. Не в этом городе. Не в этом штате.

Не на этой земле.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

БРОНСОН

Я спускаюсь по трем ступенькам от входной двери рыжей и направляюсь к подъездной дорожке, где припаркована машина Дэниела. И, сука, я все еще чувствую ее вкус на своих губах. Чувствую крепкое сжатие

ее киски, когда она кончила на мой член.

Я трахнул ее без презерватива, даже не пораскинув мозгами. Вот как меня сводит с ума эта женщина.

Все, что произошло сегодня, не было для меня нормой. Я всегда держу себя в руках. Но в ту минуту, когда она ожила во время поцелуя, во мне все разгорелось. Желание погрузиться в нее так глубоко, чтобы мой рот слился с ее ртом, было непреодолимым.

Я не шутил, когда сказал, что она заворожила меня, ведь так оно и ощущается. Прикоснувшись к ней сегодня, я почувствовал, будто мой мир сорвался с оси.

Я ни разу не встречал такой упрямой женщины, как она.

Ни разу не встречал такой бесстрашной женщины, как она.

И уж точно я не встречал женщину, которая загоралась бы так, как она, когда я прикасаюсь к ней. У меня было изрядное количество женщин, но львиная доля из них просто хотели быть с Бронсоном Кортесом, главарем Скорпионов. С мужчиной, которого боятся почти все.

Но рыжая не такая как все. Я могу ей не шибко нравиться — черт, она может даже немного ненавидеть меня, — но реакция ее тела искренняя. В этом невозможно усомниться, а она ни за что не стала бы притворяться.

Что-то заставила ее отгородиться от меня. Может, я и ошибаюсь — что случается нечасто, — но готов поспорить, что это связано со шрамами на груди, к которым я прикоснулся.

Я хмурюсь: она не похожа на ту, которую парят недостатки на теле. Она слишком уж уверенная, что указывает на то, что за этим стоит нечто большее. За этим стоит целая история, до сути которой я твердо намерен докопаться.

Хотя я не вижу его сквозь темные тонированные стекла машины, я чувствую на себе его взгляд. Когда я подхожу к пассажирской стороне, окно опускается, и я останавливаюсь рядом с ним. Опираясь руками на крышу, я слегка пригибаюсь, чтобы заглянуть в глаза Дэниелу.

Естественно, этот тупица ухмыляется так, будто вовлечен в какую-то проказу. И мой взгляд ни черта не помогает стереть ухмылку.

Он осматривает меня, а ухмылка ширится.

— Все там прояснили, босс?

Опустив голову, закрываю глаза и испускаю долгий вдох. Затем, встретившись с его взглядом, я контролирую тон голос, молясь, чтобы не ляпнуть лишнего.

Не ляпнуть о том, что у меня был эпический секс с женщиной внутри.

И что я в эпической жопе от этой женщины, за которой он приглядывает.

— Ага. Мы все прояснили. — Я хлопаю ладонью по крыше автомобиля, затем отодвигаюсь и поворачиваюсь к своей машине. — Спасибо, что присматриваешь за ней.

На мои слова раздается звук поднимающегося окна. Прежде чем оно полностью закрывается, он добавляет:

— Все что угодно для твоей рыжей.

Я не говорю ни слова и не оборачиваюсь. Да мне и не нужно. Я показываю ему средний палец, направляясь к своей машине и открывая дверь.

Я улавливаю звук приглушенного смеха этого говнюка, раздающийся из его тачки.