По законам Преисподней
Шрифт:
– Говори, Марион, – попросила баронесса. – Кажется, у тебя есть еще новости.
– Не мое это дело, обсуждать дела господские, – ответила экономка. – Может, я все и не так поняла…
Служанка поджала губы, в ожидании следующего вопроса.
– Рассказывай, – предложила леди Артанис. – Что там произошло?
– А вот когда приехал некромант Фергюсон, – ответила экономка, намазав мне на тост столько масла, что я непременно умер бы от холестерина. – То в карете оставил небольшой саквояж.
Глаза леди Артанис стали круглыми, как
Баронесса догадывалась, – Марион вполне могла и заглянуть внутрь; но говорить такое при госте, да еще дроу, никуда не годилось.
Однако служанка быстро нашлась, и я понял, почему тетушка так высоко ее ценит.
– … И оставил он его незапертым; карета-то дернулась, когда ее кучер вел, саквояж упал, да неловко так, и выпал оттуда женский кружевной платочек; а в углу золотом были вышиты буквы «СФ».
Леди Артанис едва не подавилась; взгляд ее острым копьем метнулся к сахарнице. Баронесса хотела взять еще кусочек, чтобы справиться с потрясением, – но поборола себя, не желая показать слабость при госте.
– Я еще подумала, странно все это, – продолжала Марион. – С чего бы такой серьезный мужчина таскал в саквояже, среди важных бумаг, дамский-то утиральник?
Здесь я оказался за бортом разговора.
Баронесса заметила это, и пояснила, – столь просто и естественно, словно мы обсуждали урожай розовых яблокриков, а не сплетничали.
– Это не может быть платок его сестры или матери. Леди Эсмонд вознеслась четыре года назад; у Фергюсона пять братьев, но женщин в их семье нет.
Марион кивнула, словно говоря: «Вот именно».
Баронесса порозовела, и стало ясно, что она всерьез обиделась за Френки.
Завтрак почти закончился, но все продолжали сидеть за столом, лениво размышляя, – не съесть ли еще чего-нибудь.
За дверью вдруг послышался топот, створки с грохотом растворились, и в гостиную вихрем влетел лорд Лодочник.
За ним, едва ли не пританцовывая, поспешал Оскар; не будь гость аристократом, – аккурат бы схлопотал по затылку, за то, что ворвался раньше дворецкого.
В руках Лодочник держал огромный кремовый торт, и букет из герберов с солидаго.
– Оскар, да не дуйся ты так, – тоном своего человека сказал лорд.
Он широко улыбнулся сидящим за столом, и хитро подмигнул дворецкому.
– Кто знает, может, ты еще в нашем доме будешь работать. Все зависит только от Мартыши.
– Лодди, заходи, – тоном радушной хозяйки сказала леди Артанис. – Сейчас Лу принесет тебе что-нибудь поесть.
– Нет, нет, нет! – энергически отказался Лодочник. – Боюсь, я и так доставил вам слишком много хлопот.
Он был нарочито весел и придурковат, и становилось ясно, что гость хочет затушевать какую-то свою шкоду.
Шумно попривествовав всех, Лодочник сказал:
– Я, кажется, у вас кое-что забыл, ха-ха-ха, – он не совсем искренне засмеялся. – Ну и если эта моя оплошка ввела вас в расход, ну там, унитаз
Мы поняли, что он не знает о смерти ворма.
Леди Артанис серьезно посмотрела на него и произнесла:
– Лодди, сегодня ночью произошла ужасная трагедия. Кто-то убил твоего рунописца. Более того, – леди Артанис раскраснелась, – это случилось в моей спальне, на моей кровати, что совсем уж ни в какие ворота не лезет. Простите.
Лодочник недоумевающе смотрел на баронессу.
Ему казалось, будто она вот-вот расшутит, а страшный рассказ придумали, может быть, даже Френки, в отместку за то, что лорд забыл своего секретаря в чужом доме, и тот причинил массу хлопот хозяевам.
Но увидев наши серьезные лица, Лодочник понял, что это не розыгрыш.
Лицо его посерело, он уронил торт в кресло, чуть не сел на него в рассеянности, и попросил рассказать все в деталях.
Лодочник выслушал леди Артанис, потом лорда Николаса, потом Френки. Какое-то время он еще посидел, – все молчали, не зная, что сказать, – а затем извинился за свое поведение и добавил, что должен срочно вернуться домой.
На прощание, все же не удержался, и послал Френки воздушный поцелуй:
– Ты моя жизнь, Мартыша.
– Знаешь, Френки, – задумчиво пробормотал я, когда мы остались одни в столовой. – Если бы я решил убить своего рунописца, я бы, наверное, сделал это в чужом доме, чтобы отвести от себя подозрение, а на следующее утро разыграл бы точно такую сцену.
Наутро, после плотного завтрака, Френки и леди Артанис, в изящных платьях из серебристого атласа, и высоких шляпах, – сидели внизу, готовые к выходу.
Лорд Николас и Джоуи тоже вышли из своих комнат, чтобы присоединиться к шествию. Оба были одеты в модные пурпурэны цвета морской волны, на поясе баронета висела кривая сабля, в усыпанных сапфирами ножнах, а у его племянника – короткий кинжал. В руках у каждого покачивалась шляпа с роскошным плюмажом.
В своем дорогом, но цивильном костюме я явно проигрывал на их фоне.
– Надеть плащи, что ли? – спросила тетушка Артанис. – На улице свежо, и мы можем испортить платья. Но с другой стороны, плащи это уж очень глупо, мы же не монашки. Ну ладно, мы пойдем без плащей, а мужчины пусть надевают.
Мы сели в ландо, запряженное шестеркой отборных церберов.
Нас сопровождали четверо стражников, в алмазных кирасах. Каждый ехал на чистокровном найтмэре, цвета смерти, и алые облачка поднимались над мордами инфернальных тварей.
Пусть все прохожие видят, что в экипаже не смерды или нувориши, а влиятельные аристократы, ведущие свой род от великого дома Магмы.
Глядя на герб Дюпонов, простой зомби-гоблин сразу же ломал шапку, кланялся до земли, и еще долго провожал ландо пламенным взглядом будущего народовольца и якобинца.