Побег из волчьей пасти
Шрифт:
Впервые на совете поднялся шум, прервавший речь оратора.
— Ты стал мирным? — спросил Джамбулата Берзег.
— Я думаю о своих людях, вождь убыхов и остальных черкесов, доверивших тебе свои жизни! — гордо ответил князь. — Если на нас нападут, мы будем защищаться. Если вы решите снова пересечь Кубань, как я это сделал в 28-м году, мои воины останутся на своих землях между реками Лабой и Белой!
— В чем же разница, мой старый вождь? — громко воскликнул Хаджуко Мансур.
— Разница — в чести! Сверкающая река стали из лучших и знатнейших черкесских
Словно все, действительно, было заранее срежиссировано, в рощу вбежал запыхавшийся горец и что-то громко закричал. Все вскочили и начали бурно обсуждать принесённую гонцом новость.
К нам подбежал Бейзруко и быстро заговорил. Натан еле успевал переводить.
— Получены сигналы костров. Русские перешли реку и напали на аул Берзегов в ущелье на границе земель абадзехов. Погиб сын Исмаила, старшина аула, а с ним и другие вожди, спешившие на нашу встречу. Аул разграблен. Кто из жителей не убит, разбежались. Русские гонят захваченный скот к реке. Мы выступаем. Вы с нами?
Я растерялся. Не уверен, что из меня выйдет достойный боец. И стрелять в русских?
Выручил Спенсер.
— Князь! Мы не можем уклоняться от нашей роли мирных путешественников и, в некотором роде, посланцев! Но вы полностью можете положиться на мои навыки хаккима. Уверен, будет жаркая сеча, и нам найдется дело!
— Так тому и быть, — несколько разочаровано согласился Бейзруко и отдал необходимые распоряжения.
Несколько воинов, включая известного нам Молчуна, стали нашим эскортом.
Вся долина пришла в движение. Небольшие отряды разъезжались разными горными тропами. Большие отряды пеших бойцов с копьями и черными щитами, обшитыми буйволиной кожей, быстрым шагом взбирались на кручи, непроходимые для лошадей. За ними следовали исполинского роста бойцы в черных бурках, увешанные оружием, включая булавы на длинных ручках со стальным крюком. Они цеплялись им за расщелины и взбирались там, где другим не пройти. Их ноги в лыковых сандалиях легко находили малейшую выемку в скале. Сразу было видно, что это люди гор, привыкшие биться не в конном строю, а на своих двоих.
— Это убыхи, народ Измаила Берзега. Будущая битва станет для них личной местью русским, — пояснил нам Натан, пока мы догоняли ушедшие вперед конные отряды.
— А что темиргоевцы? — спросил Эдмонд Джанхота. — Мне показалось, их князь не горел желанием воевать с русскими.
— Разве он сможет их удержать? — усмехнулся Молчун. — Путь из аула Берзегов ведет через их княжество. Не станут же они смотреть, как по ней урусы гонят угнанный скот соседей?
Ехали до глубоких сумерек. Когда стемнело, горцы зажгли факелы, но скорость движения резко упала. Когда миновали брод через очередную речку, решено было устроить привал.
Не знаю, как Спенсер, я валился с ног от усталости. Отказался от скромного ужина, завернулся в предложенную бурку и отключился.
Разбудили меня пушечные выстрелы.
Спенсер уже копался в нашей поклаже. Он разыскивал свой докторский саквояж. Неужто он готов взять на себя роль полевого хирурга? И будет по живому пилить ноги и руки? Бррр…
— Нужно спешить! — поторопил нас Джанхот. — Битва началась! Наши догнали урусов.
Мы поскакали за проводником.
У черкесов не было шпор на сапогах. Они горячили коней гортанными криками. Могли приободрить легким касанием плети, на конце которой была небольшая лопаточка. Спенсеру такая манера доставляла некоторые трудности, но он справлялся. Я же безбожно отставал. Пришлось одному горцу придержать коня, давая возможность основной группе вырваться вперед. Вскоре она исчезла из виду.
Мы догнали ее на вершине большой горы, поросшей редким лесом, где разместилось что-то вроде командного пункта. Главных вождей здесь не было, но несколько старейшин-стариков горячо обсуждали происходящее в долине у подножия горы.
— Я сложу об этой битве свою песню! — заявил один из старичков и полез на старый бук, чтобы не упустить ни малейшей подробности.
Из узкого ущелья, в котором еще клубился туман, выдвигались русские колонны, разворачиваясь в стрелковую цепь за наваленными камнями перед извилистым ручьем. Вперед вырвались несколько отрядов казаков, в задачу которых входила, видимо, разведка. Откуда-то справа, не имея возможности развернуться, на них накатывались небольшие конные группы черкесов, засыпая русских стрелами. Не сближаясь на дистанцию пистолетного выстрела, горцы разворачивали своих коней и уносились прочь. Шла какая-то сложная игра по заманиванию противника к своим стрелкам. Я разглядел, что в густом лесу на склонах примыкавших к долине гор скапливались черкесы, устанавливая свои длинные ружья на треногах.
Разобраться в происходящем не было никакой возможности. Оставалось лишь ждать указаний.
Теперь загрохотало слева. Густые клубы порохового дыма скрыли от нас картину далекого боя. Кажется, он смещался к нам все ближе и ближе.
Черкесы метким огнем прижали русские стрелковые цепи к камням так, что не поднять головы. Между солдат бесстрашно метались офицеры, требуя открыть ответный огонь и отогнать конницу от казаков. К нам наверх стали залетать случайные пули, жужжавшие словно пчелы.
Я отошел от края обрыва и подошел к англичанину.
Спенсер времени не терял. С помощью Натана он поручил горцам соорудить крепкие козлы и накрыть их в несколько слоев прямыми жердями. На расстеленной рядом бурке он раскладывал какие-то склянки и наборы ниток с полукруглыми иглами.
— Эдмонд, ты уверен, что знаешь, что делать?
— Признаюсь честно, Коста, людей я еще не штопал. Но в деревне мне доводилось помогать зашивать раны лошадям и мулам.
— Боже, люди и мулы?
— У нас есть другой выход?