Побег из волчьей пасти
Шрифт:
Спенсер на эту идиллическую картину внимания не обращал. Пристально всматривался в море. И как же он обрадовался, когда заметил наш корабль!
— Стреляйте, Коста, стреляйте! — он даже растерялся от возбуждения.
Потом понял, что никто и ему не мешает подать знак. Вытащил свой штуцер, заменил на полке отсыревший порох и выстрелил в воздух, привлекая внимание.
— Что мы встали? — обратился к нам и тут же пришпорил своего коня.
Понесся вперед. Мы с Махмудом переглянулись. Махмуд пожал плечами. Поторопили коней, нагоняя нетерпеливого англичанина.
На
«Это „жжжжж“ — неспроста! — думал я, глядя на спину Спенсера. — Тут точно что-то не так. Что-то он натворил, если так радуется, и так спешит побыстрее унести отсюда свои ноги!»
Абдель приветствовал нас на борту, изобразив изящный испанский поклон-пируэт. Почти на грани издевки.
— Вы не поверите, как я рад вас видеть! Восхитительно, что вы прибыли раньше условленного строка! С моим скоропортящимся грузом в трюме было бы неплохо поспешать! И вот вы здесь!
— И вот мы здесь! — подтвердил Спенсер. — Есть смысл сразу поднять якоря! И быстро помчаться в Трабзон! Нас ждет цивилизация!
«Если шпионско-пиратское кубло — это цивилизация, то в каком мире мы живем? — хмыкнул я про себя. — И что за скоропортящийся груз может быть в трюме работорговца? Он так про женщин?»
— Увы, мои друзья, быстро не получится. Последняя неделя на море выдалась бурной. Пришлось поставить оба якоря — и передний, и кормовой. Так что немного терпения!
Капитан отдал необходимые команды. Матросы засуетились. Шлюпку уже поднимали на борт. К кабестанам встали силачи, проверенные в деле подъема якоря.
— Сдается мне, у нас гости! — Абдель указал вглубь бухты.
От реки Цемес в нашу сторону стремительно неслась большая черкесская лодка, имея не менее двадцати гребцов на борту. Заметив поднимающийся из воды якорь, черкес на носу принялся что-то кричать. Потом выстрелил в воздух из пистолета. Как-то угрожающе эта лодка приближалась. По-моему, Спенсеру эта встреча была нежелательна.
[1] Коста в волнении перепутал. В три раза больше Иркутская область. Красноярский край — в десять!
Глава 12
Догонялки со смертельным исходом
Передний якорь легко отцепился от грунта, и матросы, не торопясь, поднимали его на борт. Течение разворачивало бригантину носом к выходу из бухты. Лодка с гребцами уверенно приближалась. Корабль не успевал освободиться от второго якоря.
— Я бы предпочел, капитан, избежать встречи с черкесами, которые так лихо выгребают в нашу сторону, — многозначительно произнес Спенсер.
— Что вы сказали? — рассеянно спросил капитан, следя за подъемом якоря. Но тут же подобрался, когда до него дошел смысл фразы англичанина. — Нежелательные встречи… Хм, уж не наделали вы дел на берегу, друзья мои? Мне бы не хотелось иметь в будущем проблем с местной публикой. У них, видите ли, есть такое обыкновение, чуть что, хвататься за кинжал!
— Как вы смотрите на то, чтобы перерубить задний якорь и немедленно тронуться в путь?
Абдель крякнул. Резко развернулся к Спенсеру, тут же позабыв о подъеме якоря.
— Все так серьезно?
— Более чем!
— Эдмонд, что происходит? — спросил я взволновано.
— Не сейчас, Коста. Ну, же, капитан… Ваше слово?
— Вся моя жизнь — череда маленьких и больших безумств! Десять гиней!
— Гиней?! Их же давно перечеканили в соверены!
Тут я не мог не вспомнить классическую фразу: «Вам — шашечки или ехать?» Абдель, видимо, подумал схожим образом:
— Не время умничать, мистер Спенсер! Все по привычке называют соверены гинеями! Итак, моя цена за якорь — 10 золотых!
— Договорились!
Капитан долго не думал. Тут же закричал:
— Распустить паруса!
Матросы недоуменно переглянулись. Но привычка подчиняться взяла свое, и они ухватились за шкоты. Прямые паруса на фоке затрепетали, захлопали на ветру. «Блида» заплясала на волнах, удерживаемая задним якорем, как борзая на поводке, готовая сорваться за зайцем.
— Рубите… Рубите… — иронично молвил капитан матросам, стоявшим у натянувшегося и уже звенящего каната, уходящего в воду.
Удар топором — и бригантина сдвинулась с места, постепенно набирая ход. С лодки черкесов, до которой оставалось не более метров ста, что-то закричали. Бесполезно! Корабль поймал свежий бриз с берега и рванул, как пришпоренный к выходу из бухты.
— Ветер в корму. Быстро пойдем! — брякнул я вслух, чтобы скрыть растерянность от слов Эдмонда.
— Сразу видно, что вы не моряк, Коста, — Абдель вернул свой самоуверенный вид. — Фордевинд — не самый удобный курс. А при слабом ветре еще и создающий проблемы. Сейчас увалимся немного влево, как минуем выход из бухты и наберем ход.
Упс, хорошо, что мы общались на незнакомом Спенсеру языке. Он, к тому же, отошел в сторону. Не желал сейчас объяснений со мной.
«Нет, так дело не пойдет!»
Я шагнул к нему так, чтобы наши глаза встретились.
— Эдмонд! Перед поездкой сюда мы говорили о доверии.
— Коста, есть тайны, которых лучше не касаться.
— Не тот случай!
— Через двое суток мы будем в Трабзоне. Все закончилось!
— Эдмонд! Я настаиваю!
Спенсер дернул головой в сторону капитана. Мол, место неподходящее для разговора по душам.
— Мы можем спуститься в каюты, — продолжал я давить.
Эдмонд вздохнул и двинулся к трапу.
Мы спустились на палубу, но не успели пройти в кормовой отсек. Нас остановили крики вперёдсмотрящего:
— Парус! Парус за мысом!
Капитан, утратив вальяжность, мигом слетел на палубу, пробежал мимо нас и стал быстро карабкаться по вантам на фок-мачту. Меньше минуты ему хватило, чтобы оказаться на верхней рее. Выражения, которые разнеслись над кораблем, недвусмысленно свидетельствовали: мы крупно влипли.