Побег из волчьей пасти
Шрифт:
— Это человек из Псхо, — пояснил мне юный князь. — Уверен, он пересчитал все ремешки на наших лошадях. Парни из этого аула вечно присматривают где-что украсть!
— Псхо?
— Медовей!
Я обернулся к нахалу.
— Передай привет Маршанию!
Медовеевец нахмурился еще больше, потом лицо его разгладилось, его озарила догадка.
— Урум? — я кивнул. — Доброго пути, заговоренный!
Он приветливо помахал мне рукой. Курчок-Али не скрыл своего удивления, но расспрашивать не стал. Дорога была непростой, не стоило отвлекаться.
Нам предстояло
Расстояние было небольшим, но дорога предстояла трудная. На многих участках приходилось спешиваться и вести коней в поводу. Их копыта скользили на мокрых камнях и склизкой сырой траве. Приходилось не ехать на лошади, а тащить ее за собой. Или то и дело пересекать реку по колено в воде, чтобы обойти преграждавшие прямой путь камни, которые притащили с верховьев бурные потоки — неизбежные спутники ливней в горах.
Единственной наградой за тяжкий путь стал восхитительный вид на Бзыбь, открывшийся с гребня. Длинная извилистая голубая лента с быстро несущейся ледяной водой петляла между зеленых склонов.
За одним из поворотов реки притаился убыхский аул. О его близости свидетельствовали дымки от домашнего очага, поднимавшиеся над лесом. Сами жилища были хорошо замаскированы среди деревьев. Нас здесь ждали.
Хозяин проводил нас в большую темную кунацкую, собрал оружие и отнес в дом. Я напрягся.
— Когда так делают, это значит одно из двух: или хозяин берет на себя всю ответственность за нашу безопасность, или очень не доверяет, — объяснил мне князь, единственный, кроме Софыджа, знавший турецкий.
— И какой вариант на этот раз?
— Кто может знать до конца, что на сердце горца? — рассмеялся Курчок-Али.
Подали обед: говяжий бульон в ковшах, отварную и жареную с медом баранину, тушеных кур с подливкой из красного перца, рассыпное просо со сметаной, каймак из буйволиного молока, сладкие пирожки и еще десяток блюд. За маленькие столы усадили не всех. Софыдж, приехавшие до нас гости и уважаемые люди из аула должны были есть после нас. Остатки выносили во двор, где их разбирали домочадцы и рабы. Хозяин к еде не прикасался. Стоял в дверях, следя, чтобы у гостей все было хорошо.
Улеглись спать, подложив под голову седла. Сразу заснули мертвецким сном на тощих циновках.
Разбудили нас громкие крики. К кунацкой сбегались люди в большом числе с непонятными намерениями.
Оружия нам еще не вернули. Мы схватились за кинжалы, сбившись в кучу у двери. Просто так сдаваться мы не собирались.
— Софыдж, ты здесь? — крикнул молодой князь.
— Здесь, здесь, куда ж я денусь? — отозвался проводник.
— Ты ничего не натворил?
Хорошее дело: нам дали проводника, которому даже свои не доверяют.
— Ничего, ничего я не натворил. Из гостевого дома ни ногой!
— Уверен? — настойчиво выпытывал Курчок-Али.
— Аллахом клянусь!
— Тогда пойду выяснять,
Князь тяжело вздохнул и шагнул за порог. Рука его лежала на рукояти кинжала.
[1] На самом деле, если строго придираться, героя Л. Лагина звали Гассан Абдуррахман ибн Хаттаб.
[2] Древний путь через Главный Кавказский Хребет из Грузии в Аланию.
Глава 15
У подножия Эльбруса
Софыдж обиженно бормотал что-то под нос.
— Почему всегда я во всем виноват?! Чуть что — сразу Софыдж!
Он протиснулся поближе к двери и выглянул в дверную щелку.
— Народу много! Но без оружия! — поведал нам весь расклад. — Рассказывали мне, что был такой случай. Приехали гости в один аул. Так же, как сейчас, вдруг люди набежали. Кричали, руками махали. Гости — за кинжалы и пистолеты. Был среди них хаджи, вот и решили, что не по нраву местным мусульманин. Отправили переговорщика. Оказалось, что убили родственника хозяина дома. И весь аул сбежался выразить ему свое сочувствие. А могло бы и до стрельбы дело дойти.
На проводника сердито заворчали, предлагая заткнуться. Крики на улице усилились. Все, кто был в кунацкой, напряглись еще больше.
— Князь обратно идет! Готовьтесь! — взволновано выдал Софыдж.
Курчок-Али вошел в гостевой дом. С усмешкой стал разглядывать нашего проводника.
— Что? — не выдержал Софыдж.
— Говоришь, не виноват…
— Да что ж я сделал такого? Скажи — не томи. Всю душу вытянул…
— Ничего ты не сделал. Вопрос не в том… — князь не выдержал и захохотал. — Не сделал, а виноват!
Гости аула удивленно зашумели.
— Разве так бывает?
Софыдж растерянно оглядывался, всматриваясь в лица. Его разыгрывают? Издеваются?
Князь не стал его томить более:
— Узнали люди, что среди нас знаменитый абрек! Вот и прибежали на него посмотреть!
— Ничего не понимаю? Кто среди нас абрек? — Софыдж окончательно был повержен.
— Ты!
Все дружно захохотали, выпуская пар. Проводник глупо улыбался, не понимая, как реагировать.
— Наболтал ты лишнего вчера за столом! — объяснил князь. — Вот и вышла ошибка! Зачем придумал, что русских часовых под Келассури резал?
— Не придумал я. Немного преувеличил, да. Скот оттуда угонял.
— Разве ж ты участвовал в осаде дома владетеля Абхазии Михаила?
Софыдж снова смутился. Крыть ему явно было нечем.
До меня, наконец, дошло: ситуация та же, что и в начале XXI века. Как если бы в заштатный городишко инкогнито приехал Рональдо, а его узнали. Все бы сбежались просить автограф. Скучно в глухой провинции людям. А тут такой инфоповод! Даже если Рональдо ненастоящий.
— Я, чтобы конфуза избежать, на всякий случай объявил, что среди нас — англичанин. Теперь народ просит, чтобы вы оба людям показались. Они же живого англичанина в глаза не видели. И деды их, и отцы… Для них такая встреча — на всю зиму хватит, о чем говорить. Так что, мистер Спенсер, и ты, Софыдж, выходите во двор. Уважьте общество!