Побег из волчьей пасти
Шрифт:
… Раздавшийся крик заставил вздрогнуть. Вернулся в реальность, в которой я лежал на краю пропасти в тот момент, когда решалась моя судьба. Крик был предсмертный. Так мог кричать лишь человек, прощавшийся с жизнью. Кто это был — не понимал. В другой раз можно было бы сказать, что пятьдесят на пятьдесят, один из двух, красное — черное, в правой руке или левой — вполне себе приемлемый выбор. С высокой долей вероятности удачи. Но сейчас?! Сейчас речь не идет о том, что просадишь деньги в казино, поставив не на тот цвет. И не о том, что будешь играть черными,
И тут… Я похолодел от ужаса. Хотя, казалось, куда уж дальше холодеть, лежа на льду. После предсмертного крика я услышал шум от смещавшегося в мою сторону тела. Спутать было невозможно!
Или, наоборот. Быть может, я все выдумал, и проигравший схватку должен был пролететь мимо в десятке метров. Но я ничего с собой поделать не мог. Кто-то внутри меня без устали нашептывал: «Точно получишь Дарвиновскую премию! 'Здесь лежит Коста Варвакис, который умер не от того, что чихнул. Он умер потому, что его, как кеглю, сбил другой претендент на премию, летевший в пропасть!»
Звук тела, скатывавшегося по твердому насту, нарастал. Заполнил все пространство. «Труп не может пытаться тормозить! — мозг выдал бесполезную аксиому и подкинул новую загадку. — И с чего я решил, что летит труп?»
Не имея возможности приподнять — даже повернуть — голову, я был вынужден полагаться на уши. Шум приближался. Я пытался определить по направлению звука хотя бы траекторию. А вместе с ней — финальную точку, в которую «причалит» тело. В меня или пролетит мимо.
Шум нарастал. Все ближе и ближе. Тело не может скользить с таким шумом. Только катиться кубарем.
Таймер опять запустили. И кто же перережет красный провод?
Я скосил глаза вбок, в ту сторону, откуда звук доносился сильнее. И боковым зрением успел зацепить смутно различимый кадр. Слетевшее по склону, как вращающееся бревно, тело перевалило через край обрыва и без единого звука соскользнуло вниз, в пропасть. На свидание с горными орлами.
Тут же раздался возглас Эдмонда:
— Коста! У нас проблема!
Глава 18
Цари природы
Проблема?! У нас проблема?! Да у нас до хренища проблем! По самые гланды!
— Я ранен. Руки сильно пострадали!
Я не знал, как ему помочь. Как себе помочь. Как нам помочь. Я боялся открыть рот, чтобы случайно не дернуться. Лежал молча. Даже глаза прикрыл, чтобы вконец не ослепнуть.
Спустя вечность услышал рядом хруст наста. Потом почувствовал, как под щиколотки что-то просовывают. Я лежал, слегка согнув ноги в коленях и удерживая тело пятками сапог за пробитый наст. Еще одна страховка от падения. Судя по всему, Эдмонд каким-то чудом дотащил до меня длинную веревку, на которой мы переводили лошадей, и сейчас накинул мне на ноги петлю. Нетрудно догадаться, что другой конец привязан к лошади.
— Лежи пока спокойно и не дергайся. Сперва сам поднимусь наверх.
Получив точку опоры в виде страховочного троса на ногах, я готов был перевернуть весь мир. На худой конец, прервать свое молчание.
— Ты в норме? Обратно вскарабкаешься?
— Выхода нет!
«Нужно писать в чью-то тетрадь кровью, как в метрополитене: выхода нет», — невольно пришли на ум слова из песни «Сплина». Нет! Надо писать: товарища — не бросай!
Я слышал, как Спенсер, чертыхаясь и вскрикивая от боли, удалялся. А ведь у него появилась великолепная возможность избавиться от всех свидетелей. Но я тут же отогнал эту мысль. Мы столько прошли вместе, столько друг друга прикрывали. Давно сбились со счета, кто из нас впереди в соревновании защитников-чемпионов.
Дело не в том, что нам еще через Грузию пробираться и ему понадобится мое знание грузинского. И не в том, что нам предстоит опасное путешествие в горах Лазистана на русско-турецкой границе. Нет, все куда проще. Просто мы — боевые товарищи! Не соратные, как говорил Торнау. Просто боевые. Прошедшие вместе огонь, воду, медные трубы и… черкесов!
Среди тысячи мыслей, которые успели пронестись в моей голове в минуту смертельной опасности, не давала покоя лишь одна. Какого черта так и не назвавшийся горец, «турок» недоделанный, бросился на меня? Ведь клятву давал при свидетеле! Видимо, он из Темиргоя. Решил отомстить, несмотря ни на что. Голову даю на отсечение, суеверный черкес подумал: коль скоро меня не берет ни сталь, ни пуля, ни пушечное ядро, нужно меня столкнуть в пропасть. Выдумал себе, что не подействует колдовство урума на силу земного притяжения? Ан, нет! Ошибочка вышла!
В ту же секунду я чуть по-взрослому не сходил! Мои ноги что-то дернуло. Меня потащило от края пропасти. Я лишь успел выдернуть кинжал из снега, чтобы не мешал. Спенсер начал свою операцию «Спасти рядового Варвакиса»!
Англичанин все устроил грамотно. Привязал к катеру веревку. Пропустил ее через кольцо, к которому крепились мешки на вьючной лошади, стоявшей следом за вожаком. И спустил веревку вниз к моей неподвижной тушке. Привязал к моим ногам петлю. Поднялся наверх. Далее принудил катера двигаться вперед. Меня, соответственно, потащило вверх по склону. Прямо к ногам вьючной лошади. Все просто.
Просто было на словах, если исключить того обстоятельство, что все это далось Эдмонду с неимоверным трудом. Спенсер хорохорился, но досталось ему изрядно. Все руки изрублены и исколоты. Особенно правая. Рукав накидки и черкески словно на ленточки распустили. И кровищи на нательной рубахе изрядно. И вокруг на наст натекло-накапало. В общем, все по классике: окропил снежок красненьким. Как в сплиновском метрополитене…
Рухнули прямо на снег, привалившись спиной к спине. Два горноспасателя! Нет, скорее два горноубивателя! Или горноубивца? Плевать… Главное, мы живы!