Побеждаю и сдаюсь

Разумовская Анастасия

Ульвар кивнул.

— Благодарю. Возвращайся к службе.

Стражник вышел, и Ульвар лично закрыл за ним дверь. Затем прошёл и опустился в кресло.

— Нэйос, — заметил мягко, — вы умеете удивлять. Я не отдавал приказ арестовывать вас.

Маленькие глазки проницательно скользнули по лицу принца.

— Моя совесть мне вместо приказов, — мягко заметил он. — Ваше высочество, как мог бы мог я делать вид, что ничего не произошло, после такой ужасной катастрофы, которая случилась во вверенном мне щите?

«Жучара.

Старый пройдоха!»

— Я не виню вас в произошедшем. Герцогиня потеряла бдительность. Случившееся — последствие её собственной неосторожности.

Нэйос улыбнулся.

— Сыграете со стариком?

— Извольте.

Герцог расставил фигуры по местам.

— Её светлость — умнейшая из женщин, которых я знаю, — заметил он, — не считая её величества, конечно. Но даже умнейшие совершают ошибки…

«Ты хочешь увидеть мои эмоции? Да нет, вряд ли ты всерьёз на это рассчитываешь. Тогда к чему ты клонишь, старик?»

— Увы, согласен с вами, герцог. Порой маленькие глупости приводят к катастрофическим последствиям…

—… а иногда оборачиваются благом, — заметил Нэос, зябко ёжась и заворачиваясь в пуховую женскую шаль. — Ваш первый ход, мой принц.

Ульвар покачал головой.

— Прошу вас.

Нэйос снова улыбнулся. У него был очень маленький рот, полукруглый. Казалось, что герцог всё время приятно улыбается. Он молча выдвинул белую фигуру волка.

— Ветер — это стихия, — вздохнул старый кот. — Разрушительная, сметающая всё на своём пути. Как судьба. И невозможно всё просчитать заранее. Моряк, отправляющийся в плавание, никогда не уверен в попутном ветре. Но, если правильно поставить парус, то даже противный ветер может стать попутным.

«Я не хочу ставить парус, — мрачно подумал Уль. — Я хочу к юдарду разнести весь корабль».

Он сделал собственный ход.

— Я бесконечно благоговею перед мудростью вашего отца, — мягко продолжал Нэйос, — и так жаль, что такое несчастье произошло с ним… И всё же я с надеждой вглядываюсь в будущее.

— Обычно старики с тоской смотрят назад, — не удержался от ехидства Ульвар.

— Да, верно. Трава в юности зеленее, вино крепче, женщины — слаще. Сколько ж глупостей мы делаем ради их сладких поцелуев, — ностальгически вздохнул Нэйос. — О, женщины…

Ульвар приподнял бровь.

— Не говорите только, что вы так же совершали сумасбродства ради хорошеньких глазок.

— Отчего ж? Когда-то я тоже был молод…

И Нэос тихо рассмеялся, мягким, каким-то пушистым смехом. Ульвар прищурился.

«Он реально постарел, — с грустью подумал принц. — Похоже, я напрасно трачу время. У Нэйоса хватило мозгов понять, что Шёлк на пороге войны, но…». И Ульвару вдруг стало неожиданно жалко этот некогда светлый и острый ум.

— Но знаете, при всём моём преклонении перед силой и разумом вашего отца, я не могу не признать глобальнейшую ошибку в его внешней политике, — вдруг прошептал Нэйос.

Принц

бросил на собеседника быстрый взгляд. Однако лицо старика выражало лишь меланхоличную углублённость в дела минувших дней.

«Показалось».

— Какую же? — вежливо уточнил Ульвар.

— Союз с Медовым царством. Та помощь, которую герцог оказал медовикам пять лет назад, — вздохнул Нэйос, — это было очень благородно.

И в этом слове «благородно» прозвучало почти осуждение. Герцог выдвинул новую фигуру. Ульвар с любопытством взглянул на противника.

— Но не разумно? — спросил, улыбнувшись и делая ответный ход.

— Не разумно, — ответил меланхолической улыбкой Нэйос. — Зачем усиливать сильного? Пять лет назад Элэйсдэйр, владевший магией, играл с Мёдом на равных… По крайней мере, мы были защищены. Защиты больше нет, и мы проиграли. Наш «союзник» стал чрезмерно силён, а мы — слабы. И попали в зависимость от благородства северного царя…

—… но в большой игре нет места благородству…

Нэйос взглянул на Ульвара и тот поправился:

— Благородство — плащ, скрывающий нож убийцы. В политике нет места дружбе.

— Всегда поддерживай слабого, — прошептал Шёлковый герцог, — пока он слаб. Ослабляй сильного, пока он силён…

—… и желательно делай это руками слабого, — заключил Ульвар.

Оба понимающе взглянули друг на друга.

— Нам нужен Тинатин, — прямо сказал Нэйос, и в его глазах вдруг мелькнуло что-то стальное. — Тивадар зол на нас. Мы не помогли в его войне с царём. Мы заключили родственный союз с царством. Это было нашей ошибкой, мой принц. Мы теряем союз с княжеством. А они были прекрасными врагами нашего врага. Вечная заноза на юге царства. Андраш смог захватить Золотое гнездо, но никогда бы не смог его удержать. И вытащить эту занозу им было не под силу.

«Он предлагает мне принести Джайри в жертву, — осознал Ульвар. — Противный ветер, который может стать попутным… Катастрофа, которая может обернуться благом».

Наследник почувствовал, как его охватывает ледяное бешенство. Он прикрыл глаза, понимая, что не справится, не удержит маску и выдаст настоящие чувства. Ульвар словно наяву увидел, как душит шёлкового паука, как вонзает нож в его жирный живот… А лучше вот прямо сейчас велеть бросить Нэйоса в пыточную.

«Ты сам придумал для этого предлог, старик».

Принц открыл глаза. Герцог молчал, разглядывая доску и размышляя о следующем ходе.

«Ты читаешь меня, — в ярости думал Ульвар. — И ты всё понимаешь».

— Джайри нам нужна в Серебре, — безразличным голосом возразил наследник, когда Нэйос сделал свой ход. — Слишком дорогая плата за лояльность князя. У нас хватает дочерей щитов, зачем жертвовать хранителем?

— Иногда выбор делаем не мы, — тихо прошелестел старый кот. — Иногда мы лишь принимаем его. И используем так, как это будет выгодно.