Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Тивадар его заметил.
— У тебя кровь на рукаве, — князь нахмурился. — Что произошло?
— Это кровь твоей жены, — ровно ответил Шэн. — Ты ударил её, и у неё пошла кровь.
Князь скривился.
— Кровь шлюхи. Забавно.
— Она — твоя жена, брат. А если она — твоя жена, как ты можешь называть её шлюхой?
— До того, как она стала моей женой, эта тварь успела накувыркаться…
— До. Она не обманывала тебя, брат мой, — мрачно и упрямо возразил Шэн. — Ты решил, ты женился. Теперь она — твоя жена. Её честь — твоя честь. Любой, кто её оскорбит, должен
Тивадар ударил кулаком по столу, и тот подпрыгнул на толстых ножках. Кубки брякнули.
— Ты пришёл меня учить, бастард? Ты забыл, кто ты, и кто я?
Шум разбудил Эвэйка, и младший заморгал, пытаясь вернуть себе зрение.
— Не забыл, — по-прежнему ровным, невозмутимым голосом ответил Шэн. — Я — твой Белый дракон, Великий князь. И я — сын твоего отца. Не твоя жена выбирала тебя. Ты выбрал её. Твоё решение — твой и ответ.
Тивадар поднялся и шагнул к нему. Он был едва ли не на голову выше брата.
— Ты — мой Белый дракон, — прорычал князь сквозь зубы. — Ты должен слышать меня и выполнять мои приказы. Не учить, Шэн. Ты спас мне жизнь, я это помню. И никогда не забуду. Но не смей меня поучать!
Он схватил наглеца за грудки, рванул на себя. Эвэйк испуганно уставился на них.
— Помирись с женой, князь, — упрямо возразил Шэн, не сопротивляясь. — Она станет матерью твоих сыновей. Тивадар, ты поднял руку на мать своих сыновей.
— Сыновей её любовника!
Лицо князя исказилось от бешенства.
— Шэн! — крикнул Эвэйк. — Остановись! Что ты делаешь? Ты не можешь так разговаривать со старшим братом!
— Заткнись, — рявкнул вдруг Тивадар и обернулся к младшему. — Ты с земли меч не мог поднять, когда Шэн уже сражался за своего князя. И не его вина, что князя убили. Я могу простить дерзость тому, кто доказал свою верность, но не тебе, мальчик.
Эвэйк закусил губу. Ему было всего девятнадцать, и когда была война, младший находился при старшем брате. Поэтому и выжил.
— Хорошо, Шэн, — устало бросил князь, разжимая пальцы и отпуская вассала и брата. — Я услышал тебя. Иди и скажи ей, что я её простил. Пусть приходит завтра ко мне, только укоротит свой грязный язык.
Он отвернулся и вновь опустился на трон.
— Завтра она не придёт, — возразил Шэн. — И послезавтра. И на следующий день.
— Что?!
— Я скажу когда. — И, глядя в наливающиеся бешенством глаза брата, добавил: — Ты ударил не мужчину, брат, а слабую женщину. Если хотел её убить — сказал бы. Я бы сделал это менее болезненно.
Развернулся и вышел прочь.
Забрал у знахарки мазь, прошёл в подвал и, взяв из ледников лёд, поднялся на женскую половину. Бледные стражники взволнованно смотрели на него. Шэн хмыкнул. Бедолаги, видимо, всё это время пытались придумать способ удержать князя от желания войти, не оскорбив его при этом.
Шэн вошёл в тёмную, тёплую комнату, беззвучно закрыл дверь. Подошёл к тихо хнычущей во сне девушке, снова осторожно перевернул её. Макнул пальцы в мазь и стал мягко поглаживать разбитую щёку, размазывая по ней целебное средство.
У неё была очень нежная кожа. Такая нежная, что было страшно касаться, казалось — даже
Белый дракон видел таких девушек: растерзанных, окровавленных, изуродованных, как сорванные степные цветы. Нежные, хрупкие, растоптанные безжалостным сапогом. И не мог понять: зачем? Зачем топтать такие красивые цветы?
Шэн замотал лёд в платок, сел на пол рядом с кроватью и, положив лёд на руку, приложил к её щеке. Девушка затихла, изредка чуть слышно всхлипывая.
Белый дракон был убийцей. Он не разменивался на красоту движений, азарт поединка, благородство вызова и риска. Шэн просто убивал. Быстрым, скупым и точным движением. Желательно, первым ударом, ведь второго могло и не оказаться. Он не испытывал жалости к убитым, но… Девочки, девушки, женщины… Они были такими забавными… Шэн не понимал, как вообще можно разозлиться на такое слабенькое существо, не способное даже выжить самостоятельно в суровой стихии.
Он осторожно взял её ладошку и приложил к своей. Замер, удивлённо разглядывая. Такая маленькая! Шэн мог убить эту девочку двумя пальцами одной руки. Даже если бы Джайри была до зубов вооружена и размахивала ножами в обеих руках.
Но — зачем? Степь великая!
По дороге в гнездо, Шэн наблюдал за девочкой и видел, как та, сжимая в пальчиках ножевую пластину без рукояти — заточку — смотрит на него, пытаясь решиться на убийство. Так и не решилась. Забавная… Ему было даже немного жаль, когда они, наконец, добрались.
Дракон вдруг вспомнил насколько нежны были её губы, когда девушка целовала своего похитителя, принимая его во сне за другого мужчину. И вздрогнул, нахмурился. Сейчас её тонкие губы расплылись и опухли. Ему стало больно. Он бы не задумываясь убил Тивадара, если бы это был не его старший брат и князь.
Шэн порывисто выдохнул, снова коснулся пальцами прохладной мази и смазал обезображенные губы девушки.
— Ульвар, — прошептала та.
Дракон вздохнул. Он, как и все тинатинцы, знал, что женщины не способны на верность и любовь. Понимал, что новая привязанность — дело времени и близости. Женщины всегда любят того, кто рядом. Но чтобы женщина полюбила мужчину, мужчина должен быть добр к ней. И нежен. Тивадару нужно было подарить жене какие-нибудь побрякушки, которые так любят женщины. И приласкать испуганную девочку. Никто не будет любить руку, причиняющую незаслуженную боль. Даже собака не будет.
Шэн знал, что женщины — создания мягкие и переменчивые. Рано или поздно, Джайри простит мужа и забудет причинённую ей обиду. Но скорее поздно, чем рано. И нужно, чтобы Тивадар изменил собственное отношение. Белый дракон не мог понять гнев старшего брата. Да, Шэн слышал, что эта девочка — любовница наследника Элэйсдэйра. Это не радовало, конечно, но… За женщину всегда отвечает мужчина. Отец, брат или муж. Если бы Тивадар нашёл Ульвара и убил его, это был бы правильный поступок. Но срывать гнев на женщине…