Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Риг метался по камере, заламывая руки. Всё вот это — тюрьма, стражники, закрытая дверь и отсутствие окна — пугало до безумия. «Почему это происходит со мной? Почему я?» — рыдал несчастный.
Сегодня жена приготовила утку в яблоках. Сегодня по дороге с казни ужасного разбойника, Риг купил детишкам леденцов, а старшей дочке — разноцветных ленточек. И именно сегодня они с женой разговаривали о том, что колесование ужасно, но необходимо. Что преступник сам виноват в расплате за грехи.
— Потому что надо быть честным человеком! — вещал
И вдруг — грохот в запертые двери особняка. Стража. И грозное: «именем короля вы арестованы».
— Я не виноват! — заорал Риг, в сотый раз забарабанив в дверь, а потом сполз и разрыдался.
Змея ужаса шевелилась в его груди.
Внезапно дверь открылась, и стражник пнул распластавшееся тело бывшего дворецкого Южных герцогов.
— Пшёл, — рыкнул, закинув в камеру ещё одного несчастного.
Дверь грохнула, лишая злополучного Рига последней надежды.
Новенький — грузный мужчина с брюшком и с одутловатым лицом пьяницы — прошёл и присел на простую деревянную кровать.
— Допрашивали уже? — спросил сочувственно. — Первые пытки, да, братан?
Риг сглотнул неожиданно появившийся в горле ком.
— П-пытки? — дрожавшим голосом пролепетал он. — Но я не виновен! Я не виновен!
Сокамерник вздохнул, нагнулся и растёр опухшие лодыжки.
— Да кому твоя невиновность сдалась, — произнёс с тоской. — Когда большие лорды дерутся, их меньше всего интересует наша невиновность.
Он растянулся на кровати, глядя в потолок.
— Большие лорды? — дрожащим голосом уточнил дворецкий.
— Ну а кто ещё? Ты ж не разбойник? Не вор? Небось из слуг.
— Я — д-дворецкий, — пролепетал Риг.
— Собачья должность, — тяжко вздохнул незнакомец. — Ты как собачка бегаешь, облизываешь господ снизу доверху, а когда они прогневали короля, то все плети достаются тебе.
— К-короля?
— Ну, королеву.
Риг тихонько завыл от ужаса. Мужик посмотрел на него и вздохнул.
— Не реви. Жалко мне тебя. Я уж, так и быть, тебя научу, что говорить, чтобы тебя через колесо не продёрнули. Или чего похуже.
Дворецкий вспомнил сегодняшнюю казнь и затрясся от ужаса, представив самого себя на колесе.
— Посмотри на меня, — кивнул ему сокамерник. — Меня к тебе из нижних камер перевели. А потом на свободу выпустят и даже наградят. И знаешь почему?
Риг перестал выть и внимательно посмотрел на учителя.
— Почему? — послушно спросил он.
— Да потому что я говорю то, что им хочется услышать. Они мне: «мил человек, и кто тебя надоумил такую подлянку сделать?». А я что? Думаешь, отпираюсь? Да не вжисть. Всё одно не поверят в мою невинную душу. Потому как виноватого ищут. И не меня, совсем не меня. Как тебя зовут?
— Риг.
— Вот, Риг. Нравится мне твоё лицо — сразу видно честного человека. Не ты им нужен. Вот спросят тебя, положим, кто велел то-то и то-то, а ты и говоришь — кто.
— А кто?
Мужик ухмыльнулся.
— Твой лорд,
— Заговор?
— Ну конечно! Так ты им и подсоби. Вали всё на своего лорда — тот всё одно откупится. На него, на его дружков. Побольше именитых имён. Палач, предположим, спрашивает тебя: «Слышал ли ты, собака, в стенах дома господина твоего речи крамольные против королевы и королевской семьи?». А ты: «Да, ваша милость. Постоянно сговаривались как бы отравить королеву и наследника».
Риг задрожал от ужаса:
— А если… если они поймут, что это клевета?
Собеседник почесал щетину.
— Не поймут. Не захотят. Что с тебя взять? Щиток ломанный и тот в закладе. Им в тебе и толка-то нет. Им завсегда интереснее с лордами возиться. Вот где простор. А ты из обвиняемого станешь ценным свидетелем. Так-то.
— А если…
Учитель разгневался. Дёрнул кадыком.
— А если, а если! Ты меня послушай, и, если хочешь жить, то мотай на ус. Ну, а если тебе твой лорд дороже — так то тебе решать. Дыба, кнуты, а потом — позорная казнь. Я ж ради тебя, мил человек, распинаюсь. Жаль мне тебя. Одного, зачицца, мы с тобой поля ягоды. Всяк норовит плетью по шкуре пройтись, да последнее содрать. Ну а ты, давай, жалей. Покрывай своего лорда.
Мужик тяжело поднялся, встал и грохнул кулаком по двери:
— Воды, что ль, дайте! Пить хочется — сил нет.
Риг дрожал мелкой дрожью. Но, к его изумлению, дверь открылась, и стражник молча подал кувшин с водой странному заключённому. Тот стал пить медленно и не спеша. Кадык только так ходил вверх-вниз по его жилистой шее. Стражник, смиренно подождав, пока узник допьёт, забрал кувшин и молча закрыл дверь.
Мужик снова лёг на кровать и захрапел. Риг стал мерять шагами камеру.
Спустя продолжительное время — не более часа, но несчастному дворецкому время показалось вечностью — дверь снова грохнула.
— Бэг, на выход, — грозно произнёс стражник. И вдруг добавил, осклабившись: — Жёнка-то, небось, заждалась?
— Надеюсь, — хохотнул мужик, потянулся. — Поспать не дадут.
— Дома отдохнёшь.
— Ну, Риг, бывай. Желаю тебе не быть идиотом.
Бэг пожал вялую, словно дохлая рыба, руку бывшего сокамерника и вышел. Риг тупо посмотрел ему вслед. Вот так просто? Надежда начинала брезжить в его сознании.
На улице уже стемнело, когда Бэг покинул унылое здание тюрьмы. Он завернул за угол и, увидев карету, открыл дверь и сел внутрь.
— Быстро ты, — хмыкнул тот, кто сидел внутри.
— А чё канителиться? — хмыкнул Бэг. — Вот увидите, ваша милость, завтра этот сдаст всех, кого нужно со всеми их потрохами. Продажная трусливая душонка.
Карета тронулась.
— И что будешь делать с третьим золотым?
— Первый я пропил, — мечтательно отозвался Бэг. — Вторым уплатил все долги, да ещё и осталось. Кабак куплю. И людишек найму.