Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Ярдард осторожно освободился из её объятий. Лицо его изменилось, внезапно став отстранённым и замкнутым.
— Прости, Эйдис. Нет. Извини, что невольно спровоцировал твою откровенность. Я даже предположить… — он резко оборвал сам себя, поклонился и сухо завершил: — Я распоряжусь об ужине, и чтобы к полудню завтрашнего дня вам подготовили карету и охрану. Благодарю, что удостоили честью погостить в моём замке. Непременно передам супруге наилучшие пожелания от вас. Прощайте.
Он учтиво и холодно поклонился и направился к дверям.
— Письмо! —
Яр обернулся.
— Передайте письмо герцогине от капитана Берси. Ради этого я и заехала в вашу Берлогу. О, не надо ко мне приближаться, — едко заметила гостья. — Письмо от любовника вашей жены я положу на столик. Оно не запечатано. В тюрьме, знаете ли, письма не запечатывают. Но я знаю, что вы, конечно, его благородно не прочтёте. Моё нижайшее почтение благороднейшей из герцогинь. Благодарю за гостеприимство.
Эйдис действительно положила на стол сложенный жёлтый лист бумаги, исписанный с обеих сторон кривым почерком человека, не привыкшего часто писать, и стремительно прошла мимо застывшего Медведя.
Яр неподвижно смотрел на оставленную гостьей бумагу.
Глава 20
Уязвимость сильных
Лэйда не любила лошадей. Некоторые поэты деревянными конями называли корабли, но Морская герцогиня всегда морщилась от таких стихов. Впрочем, поэзию она тоже не жаловала. Но лучше уж скакать верхом, чем трястись в карете. Меняя коней на каждой переправе, герцогиня сразу же отправлялась в путь, поражая спутников железной волей. Она казалась не человеком, и тем более — не женщиной. Ни отдых, ни еда, казалось, ей были не нужны. По крайней мере, так, возможно, думали окружающие.
Сама же девушка знала, что гонит её вперёд.
Ей пришлось сделать лишь одну остановку: с неба повалил снег и дальнейший путь стал слишком опасен. И Лэйда рычала и металась по комнате трактира, проклиная всех богов за задержку. А потом рухнула и проспала до самого утра. Утром напуганные боли смилостивились: снег ровной полосой сверкал на солнце. И Лэйда снова вскочила на коня…
Она влетела, не разуваясь, не тратя времени на то, чтобы очистить сапоги от снега, в холл, промчалась по каменной лестнице и вихрем ворвалась в самое светлое место Берлоги — кабинет герцога. Яр сидел за столом, опершись на руки, лицо его было тёмным. Видимо, не спал всю ночь. Медово-карие глаза вспыхнули было радостью при виде жены, но тут же потухли.
— Яр! — заорала Лэйда. — Какого юдарда киснешь? Почему нет вина, девок и музыки?
Шуточка была вполне в духе герцогини, но муж даже не улыбнулся. Прищурился.
— Тебе письмо, — сказал, как будто ворочая камни, и кивнул на жёлтый лист бумаги.
Лэйда удивилась, схватила документ, пробежала глазами. Расхохоталась.
— Вот Берси… Вот гадёныш! Кстати, Яр, теперь, когда Эйд не у дел, может Уль вернёт мне моего мерзавца?
Какая-то волна прошла по лицу Медведя, но Лэйда не заметила. Она была настолько счастлива, что всё вокруг
— Думаю, нет, — тяжело ответил Яр, откинулся на спинку кресла и прямо посмотрел на жену. — Твой… Берси грабил Серебряный щит. А это — земля уже не твоей юрисдикции…
— Зато Берси — моей юрисдикции, — гневно прорычала Лэйда. — Согласно древнему закону, Хранитель Морского щита сам судит своих чаек. Сам награждает и сам карает…
— Берси не за что награждать, — глаза Яра всегда темнели в минуты гнева. — Он подонок и негодяй…
— Да, — Лэйда рассердилась. В самом деле, какого юдарда Яр на стороне тех, кто против неё? — Подлец, мерзавец и негодяй. Но это — мой мерзавец…
Яр резко вскочил. Глаза его стали совсем тёмными.
— Твой? Почему ты так за него бьёшься?
Лэйда могла бы сказать, что дело не в Берси. Совсем не в нём, а именно в праве морских герцогов, в покушении на это право. В том, что — спустишь один раз, позволишь короне покарать преступника, которого должна карать сама, а затем оглянуться не успеешь, как будешь жить по указке королевы. Или короля.
Но тут Яр внезапно хрипло процитировал:
— «Целую твои ножки и то, что между ними»? Поэтому?
Лэйда задохнулась от бешенства.
— Да, я читал письмо, предназначенное тебе, — мрачно признался Медведь. — И даже не собираюсь просить за это прощения…
— Именно поэтому! — прошипела Лэйда вне себя. Её вдруг захлестнул шторм обиды. Яр? Яр её подозревает? В… Фу, какая гадость! — Именно из-за ножек!
На миг она пожалела о своих словах, когда увидела, как в любимых глазах появилась невыносимая боль.
— И давно он любит твои ножки? — холодно поинтересовался Яр.
Будь на месте Лэйды любая другая девушка, она бы призналась: «Милый, так это было ещё до наших с тобой отношений!». Но это была Лэйда.
— Пойди и спроси его сам, — насмешливо процедила она.
Его подозрения оскорбляли её, возмущали до глубины души. Тем более, сейчас… Это было несправедливо и подло. Неожиданно подло для её благородного мужа. Яр прищурился, губы его сжались в линию.
«Да как он может всерьёз думать про меня такое?!»
— А та карета, что выезжала из замка, это была твоя любовница?
Медведь мрачно взглянул на жену.
— Не вижу смысла тебе отчитываться.
— А, значит, тебе можно? Ну, конечно, ведь мужчина не может долго без женского тела!
«Что я несу! Богиня, останови меня…». Но Лэйду действительно понесло, как каравеллу на скалы. Ей было больно, и хотелось ударить в ответ. Ударить как можно больнее. Яр пристально смотрел на жену, и его родное лицо становилось чужим.
— Я попрошу Уля отдать тебе твоего… Берси, — холодно процедил он.
«Да нахрен мне этот Берси?!» — хотела заорать Лэйда, но вместо этого бросила презрительно:
— Я сама его выкраду. Если нужно будет взять штурмом Шуг — я возьму Шуг штурмом. Чего не сделаешь ради любимого мужчины! А твоего Уля повешу на ближайшем дереве.