Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
— Есть будешь?
Девушка почувствовала дикий голод и кивнула. Шэн протянул ей кусок сыра, а сам, воткнув треногу над костром, достал котелок, зачерпнул в него воды и повесил закипать.
«Ба, да у тебя тут второй дом, видимо».
Сыр оказался божественно вкусным. Желудок забурчал.
— Ты сбросил меня в озеро, чтобы я почувствовала, что такое смерть?
Шэн покосился на неё и, подумав, кивнул.
— У тебя получилось. Умирать мне расхотелось. Почему ты так возишься со мной? Всегда такой заботливый…
Джайри
— Ты — жена моего князя.
«Ой ли?»
— Только поэтому?
Шэн проигнорировал вопрос. Джайри вздохнула. Соблазнять мужчину, устроив ему допрос с пристрастием — не самая хорошая идея.
— Почему тогда второй брат князя — Эвэйк — меня ненавидит?
Лис отвалил один из камней, достал из-под него кожаный мешок, открыл, вытащил какие-то продукты — Джайри не видела какие — забросил в котёл и только после этого обернулся к девушке.
— Ты знаешь, кто был Серебряным герцогом до твоей матери?
— Иннис, — удивлённо отозвалась Джайри, — но причём тут…
Шэн усмехнулся.
— А после него? — вкрадчиво поинтересовался он.
Девушка вздрогнула.
— Не может быть… Богиня… Инрэг! Бывший капитан стражников. За спасение Шуга королева отдала ему Серебряный щит после гибели Инниса, но… Эвэйк — сын дочери Инрэга? Её ведь отдали замуж в Тинатин… Но ведь это было почти тридцать лет назад!
— Да, верно.
— Ты хочешь сказать, что Эвэйк ненавидит меня за то, что Инрэг погиб в морском бою с Лараном? За смерть деда, которого княжич ни разу в жизни не видел? Эвэйку лет двадцать. Он и родился-то спустя несколько лет после гибели деда. Это же бред…
— Его мать, Доротею, выдали замуж за князя Силарда, — кивнул Шэн, — двадцать восемь лет назад. Дочь простого капитана стражи стала княгиней Тинатина. Но тогда простой капитан был герцогом и хранителем Серебряного щита, и о прошлом княгини никто не вспоминал. Пока её отец не погиб. К тому же Доротея упорно рожала девочек, а мальчики у неё умирали во младенчестве. Возможно, поэтому она надоела князю. Под предлогом того, что его обманули, женив на дочери простого стражника, князь объявил брак недействительным, а детей Доротеи незаконными. Так девушка из законной жены превратилась в наложницу князя.
Джайри потрясённо посмотрела на него.
— И королева Леолия не стала протестовать? — хрипло уточнила она.
— Отчего ж? Но сделать с этим ваша королева ничего не могла. Эвэйк родился слабым и болезненным мальчиком…
— Спустя шесть лет? Шесть лет бедная Доротея была просто рабыней вашего ужасного князя?
— Наложницей. Поначалу Силард считал, что и этот мальчик так же быстро умрёт, а потому не обращал на него внимания. Когда Эвэйку исполнилось семь лет, князь приказал своему наследнику — Тивадару — взять мальчишку в свою дружину. С этого дня они стали практически неразлучны. Тивадар, конечно, никому не позволил обижать младшего брата. Но до этого… Когда ты не можешь дать
— Тебе тоже напоминали?
Шэн усмехнулся.
— Мне тоже. Но я был крепким и злым мальчишкой и очень быстро научился давать сдачи. А ещё раньше — мстить.
«Я мстительная сволочь, Джайри» — вдруг вспомнились девушке слова Ульвара.
— Ты и сейчас… мстительный? — неожиданно охрипшим голосом уточнила она.
— Нет. Месть — оружие слабых.
— А ты, значит, сильный?
Джайри интонацией усилила сарказм последней фразы.
— А я — сильный, — спокойно кивнул Белый дракон.
Девушка задумалась.
— Эвэйк не может мне простить обиды, нанесённые ему и его матери, потому что из-за моего отца погиб его дед, верно? — устало уточнила она. — С его точки зрения, я и моя мать — узурпаторы Серебряного щита?
Шэн снова кивнул. Вода закипела, и из котла заструился дурманящий аромат.
— Но сейчас никто не называет Эвэйка бастардом? Когда всё изменилось?
— Шесть с половиной лет назад. Когда мятежники убили князя Силарда, — ответил Лис, помешивая варево. — Новый князь — Тивадар — признал брата законнорожденным и собственным наследником.
— Эвэйку тогда было…
— Тринадцать.
— Ясно. Достаточный возраст, чтобы запомнить обиды. Ты тоже считаешь мою семью виноватой за то, что случилось с твоим братом?
Шэн усмехнулся.
— Мы часто назначаем виноватыми не тех, кто виноват на самом деле. В Великой степи верят, что погибшие в славных битвах после смерти скачут по верхней степи. Я не знаю, во что верят в Серебряном щите, но Инрэг, нашедший смерть в бою, определённо должен быть счастлив.
— А ты веришь? В верхнюю степь?
— Верю.
Джайри задумалась.
— Садись есть, — Шэн протянул ей длинную ложку.
— Ты не боишься, что Тивадару не понравится наше с тобой излишне близкое общение?
Взгляд искоса. Молчание. Красноречивое молчание.
Джайри зачерпнула похлёбку, подула и сделала маленький глоток. Варево обжигало, но…
— Кто тебя научил готовить?
— Все понемногу. Я часто путешествую. Нравится?
На этот раз не ответила Джайри.
А когда они оба насытились и сидели, глядя, как шёлковой пряжей поблёскивают водяные струи, герцогиня внезапно спросила:
— Та девушка… которую ты любил… как её звали?
Джайри уже решила, что Лис снова уклонился от ответа, когда он вдруг тихо вымолвил:
— Сайя.
Девушка обернулась и очень внимательно посмотрела в его лицо.
— Я похожа на неё?
— Нет.
Но его голос внезапно дрогнул. Совсем немного. И губы дёрнулись. Джайри, наблюдавшая за эмоциями мужчины, это заметила. «Какой бы идеальной ни была твоя выдержка, но иногда твоя маска даёт трещину. И я сделаю так, что она треснет совсем», — с мрачным торжеством подумала девушка.